Витковскому нравились такие люди, как главный агроном Сергей Востриков, который не первый год занимает круговую оборону. Вострикова никто не поддерживал в области: все его опыты противоречили выводам местных ученых, вернее, одного ученого, захватившего агрономическую власть в свои руки. С виду эта власть была демократической, она осуществлялась посредством рекомендаций. Но стоило кому-нибудь не согласиться с этими рекомендациями, как человек оказывался в опале.
Сергей Востриков держался стойко. Когда его статьи перестали печатать в областных газетах, он начал писать в совхозную стенгазету. Когда ему вежливо (из-за недостатка времени!) не предоставляли слова на собрании партактива, он до утра просиживал над сравнительными таблицами своих опытных делянок.
И вот против него снова ополчился Порфирий Осинков, прибывший в Целинный район в качестве уполномоченного по хлебозаготовкам. Осинков считал, что Востриков — бездарь и карьерист, только портит людям кровь, особенно Шахову, настоящему ученому и непререкаемому авторитету, с мнением которого считаются все. (Даже странно, что Шахов до сих пор не профессор.)
Осинков не раз заговаривал с директором совхоза о главном агрономе. Витковский ловко уходил от разговора. Наконец ему надоело играть в прятки, и он с раздражением спросил:
— Что вы от меня хотите, Порфирий Григорьевич?
— Я хочу, чтобы вы знали, кто такой ваш Востриков.
— То есть?
— Ну, что в области недовольны легкомысленными экспериментами Вострикова, которые идут вразрез с официально принятой агротехнической системой.
— Разве борьба с овсюгом — легкомысленный эксперимент?
— Под видом борьбы с овсюгом Востриков проповедует безотвальную зябь, поверхностную обработку по стерне, трехразовое дискование весной и прочие вещи. Это уже совершенно противоречит рекомендациям товарища Шахова.
— А кто этот Шахов? Кандидат сельскохозяйственных наук. Так Востриков тоже кандидат.
— Сравнили, Павел Фомич!
— Кстати, я слышал, что вы предлагали присвоить Шахову ученую степень доктора без защиты диссертации.
— Однако вы информированы. Это все Востриков нашептывает вам...
— А вы, Порфирий Григорьевич, забываетесь!
— Да я по-дружески, Павел Фомич, — Осинков сконфуженно заулыбался, не зная, как достойно закончить сей неприятный разговор.
В дверь постучали.
— Войдите! — крикнул Витковский. — А-а, легок на помине! Присаживайся, Сергей Яковлевич. Вот, товарищ Осинков... вы знакомы?