— Часами простаиваем на Ключевой, у весов затор, ссыпать зерно некуда!
— Я им покажу... — Витковский крепко выругался и повернул на юг, в сторону Казахстана.
В пути ему не попалось навстречу ни одного порожнего автомобиля. И он все время прибавлял скорость, разгневанный до последней степени.
Бросив «газик» у конторы хлебоприемного пункта, он обошел длинную череду машин — их скопилось больше сотни. Водители спали в кабинках или резались в домино и карты на дощатой эстакаде, ярко освещенной фонарями. Он поднялся на эстакаду, прошел в будку-лабораторию (на него никто не обратил ни малейшего внимания).
— В чем дело? — спросил он плотную рослую девушку, сладко дремлющую за столиком. — Почему не берете пробы?
— Успеется, все равно принимать некуда.
— Где заведующий пунктом?
— Оставьте меня в покое, товарищ.
— Что?!
Девушка спокойно взглянула на него, нехотя поднялась из-за стола.
— Сейчас же, сию минуту приступайте к работе. И пошлите за вашим завом-разгильдяем! — Пригнувшись, он вышел из лаборатории и, проходя мимо шоферов, увлеченных своей игрой, бросил на ходу: — А ну, живо по машинам.
— Какой начальник выискался, — лениво огрызнулся один из них.
Тогда он остановился, крикнул:
— Живо!
— Ты не больно командуй, мы тебе не подданные...
Но шоферы уже вставали, загородив собой того, кто огрызался.
— Вы что, в игорный дом приехали?! Нам дорога каждая минута, а вы козелком забавляетесь!
— Так не принимают же.
— Загораем с вечера.
— Поневоле и запьешь от скуки.
— Шарашкина контора!.. Мы, что ли, виноваты?
К нему, расталкивая водителей, уже пробирался заведующий хлебоприемным пунктом, тучный мужчина средних лет, с которым он не раз встречался на бюро райкома.
— Здравствуйте, товарищ Витковский, — учтиво поклонился заготовитель.
— В чем дело? Почему у вас опять затор?
— Все склады забиты доверху. Не успеваем отправлять по этой «Дуровской железной дороге». К нам на Ключевскую хлынул поток зерна, а от нас вытекает слабый ручеек.
— У вас есть бетонные площадки, есть брезенты!
— Осталась одна свободная площадка на всякий случай.
— Перестраховщики!
— Я отвечаю за сохранность каждого зернышка. Я не допущу, чтобы хлеб, погиб, как в пятьдесят шестом.
— Знаю я, как вы отвечаете за каждое зернышко. В бакалейной лавке наказывают за обвес в сто граммов, а вы здесь обвешиваете на сотни тонн. Разжирели на дармовых харчах!
— В таком случае я снимаю с себя ответственность.
— Вы давно ни за что не отвечаете. Ну, живо!
— Я буду жаловаться! Я позвоню в райком!.. — не унимался тучный заготовитель, сопровождаемый толпой шоферов, которые с ядреными шутками-прибаутками расходились по своим местам.