— Слышал. Вот он сам себе и вырыл достойную яму. Насколько я знаю, он даже решил, что Гитлер и Геринг будут дружками на его свадьбе. Так что и присматриваться не надо.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Да только то, что когда Гитлер узнает, что был дружком на свадьбе у уличной девки, то за голову Бломберга никто не даст и ломаного гроша.
— Так, может быть, нам предупредить фюрера заранее?
— Зачем? Тебе очень хочется спасти Бломберга? Сейчас его еще можно спасти, но вот после свадьбы — нет. Ему вместо того, чтобы изучать прелести своей невесты, надо было бы поинтересоваться ее прошлым.
— У него просто нет таких обширных знакомств среди шлюх, как у тебя, — усмехнулся Гиммлер.
— Да тут и знакомств не надо: ее мать содержала бордель, в котором и родилась наша невеста, правда, назывался он скромнее — массажный кабинет.
— Возможно, ты и прав. Если мы побережем сейчас Бломберга, то он все равно будет у нас на надежном крючке. Хотя, скорее всего, этот крючок не пригодится: старую гвардию надо убирать — грядут новые времена.
— Вот и я так думаю. После свадьбы мы подпихнем нужные бумажки любезному графу Гелльдорфу, а заодно проверим и его.
Гиммлер взял со стола пресс-папье и задумчиво покрутил его в руках.
— Бломберг Бломбергом, но меня, честно говоря, больше заботит фон Фрич. Последнее время он что-то слишком начал распускать свой язычок.
— И он, думаю, не без грешка, — Женственное лицо Гейдриха снова озарила сатанинская улыбка. — Найдем и ему подходящий грешок. Эту старую гвардию надо убирать: они все еще считают себя солью земли и изображают из себя каких-то неприкасаемых. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы вермахт стоял в стороне от партии.
— Так, может быть, нам их и убрать одновременно? Даже Геринг на месте Бломберга будет для нас более приемлем.
— Хорошо, я подумаю над этим и подберу подходящих людей, — согласился Гейдрих, у которого были свои претензии к старым армейским порядкам, — У меня с Фричем особые счеты.
— Что значит «подберу людей»?
— Ну, нам для этого потребуются какие-никакие свидетели, обиженные и оскорбленные. Как говорит наш общий друг Бест, всегда должна быть хотя бы видимость справедливости.
— Этот научит, — хмыкнул Гиммлер.
— Но за всем этим не забывай о главной цели: Австрия и Чехословакия! Тяжесть этой первой битвы ляжет в основном на нас: мы должны сделать так, чтобы армия провела эти операции с наименьшими усилиями. Эти две кампании будут нашими сражениями, и мы их должны выиграть.
— В Австрии, можно считать, все готово. Нужен только повод, — задумчиво сказал Гейдрих и направился снова к столику с коньяком. — Самое простое будет убрать фон Папена или Муффа. Но я согласен рассмотреть и другие варианты.