— Да успокойся ты, — возразил Гиммлер, — Я же тебе уже сказал, что все будет под контролем. Выступлениями будут руководить мои ребята. Полиция будет в усиленном режиме следить за всем этим и пресекать всякую излишнюю самодеятельность.
— Но тогда она не даст проводить и погромы, — заметил Геринг.
— Почему не даст? Каждый патруль будет иметь список того, что можно, а что не надо пресекать. Все кругом поймут, что полиция тоже возмущена и поэтому не предпринимает никаких мер, но о своем долге помнит.
— Мудрёно, — покачал головой Геринг, который не любил многоходовые комбинации и как истинный воздушный гусар предпочитал рубить с плеча и не задумываясь.
— В общем, не забивай себе этим голову, — вмешался Геббельс. — Просто отрази это должным образом в своей речи.
— Хорошо, попробую, — согласился Геринг.
Париж, 7 ноября 1938 года
Гершель Гриншпан уже второй день болтался вокруг немецкого посольства. Правый карман его куртки оттягивал тяжелый револьвер марки «Смит-энд-Вессон». Этот револьвер принес ему Пауль Фогель, сказав, что в Америке все настоящие мужчины ходят с такими. Они с Паулем даже съездили в лес, где Гершель попробовал сделать несколько выстрелов. Во время поездки Пауль вспоминал все больше и больше жутких моментов из жизни родителей Гершеля и все радужней описывал жизнь в Америке. Он даже сказал, что завидует Гершелю, у которого скоро будет две тысячи долларов на открытие собственного дела.
И вот два дня молодой Гриншпан ходил кругами вокруг посольства, не смея зайти внутрь. Каждый раз, как он направлялся внутрь, его ноги становились ватными, а в животе откуда-то появлялся тяжелый камень.
Наконец Гершель собрал в кулак всю свою небольшую волю, поклялся сам себе, что сделает задуманное, зашел в небольшое кафе рядом с посольством, залпом выпил подряд две рюмки коньяка и когда коньяк начал давать о себе знать, направился к массивным дверям посольства, рядом с которыми постоянно стоял жандарм.
Когда Гершель подошел к двери, жандарм окинул его подозрительным взглядом и спросил:
— Вы куда, молодой человек?
Стараясь как можно сильнее подчеркнуть свой немецкий акцент, Гершель ответил:
— Мне нужен посол граф фон Вельчек, — и после небольшой паузы добавил: — По личному делу.
Жандарм пожал плечами и кивнул в сторону двери.
Когда Гершель оказался внутри посольства, то из-за стола, стоявшего у основания широкой мраморной лестницы, встал молодой человек в черной эсэсовской форме и, пристально вглядываясь в молодого Гриншпана, спросил на немецком:
— Что вам угодно?
— Я хочу видеть графа фон Вельчека, — на этот раз уже смелее на том же языке ответил Гершель.