— Ужасный вечер, может, ничего и не будет, — внезапно охрипшим голосом произнес Парис. — Многие просто не приедут. Но ведь ты не жалеешь, что сейчас со мной? Правда?
Табризия не могла ясно рассмотреть в темноте его лицо, но чувствовала сильные руки, обнимавшие ее, и слышала гулкое биение мужского сердца у своей щеки. Несмотря на мокрую одежду и одеревеневшие от холода ноги, она не жалела, что поехала с ним. Она влюбилась. И предпочитала оставаться под его бьющимся сердцем, чем где-нибудь в другом месте.
Чтобы въехать в Танталлон, предстояло миновать двое ворот и два моста. Табризия почти ничего не видела во тьме, но Парис хорошо знал дорогу. Человек, посланный им днем раньше, уже ждал у въезда во двор. Парис быстро спешился и передал ему вожжи.
— Все готово, ваша светлость.
— Молодец! Я поднимусь по наружной лестнице. Присмотри за лошадьми.
Парис снял Табризию с лошади и, как пушинку, понес на руках вверх по лестнице в свои комнаты.
— Входи, грейся, любовь моя.
Комната оказалась очень уютной. Пламя от камина отражалось на стене, обтянутой красной испанской кожей Табризия медленно вошла и увидела стол, накрытый на двоих, со свечами и вином в бокалах.
— Ведь никакого вечера и не должно было быть, правда? — спросила она.
Парис посмотрел на нее с высоты своего роста.
— Только для нас двоих. Дорогая, я хочу побыть наедине с тобой хоть немного.
Девушка густо покраснела от интимности его тона. Ее сердце забилось, грудь стала быстро подниматься и опускаться от страха. Когда руки Париса сняли с нее мокрый плащ, она задрожала, а от прикосновения его пальцев к плечам ее бросило в жар. Парис усадил Тэбби в большое кресло и опустился на колени, чтобы разуть ее. Потом быстро и сильно стал растирать ее ступни.
— Ты замерзла. Давай я сниму с тебя мокрые чулки, — пробормотал он, потянувшись к ноге.
— Я сама, — оробела Табризия и опустила глаза. — Подолы юбок намокли.
— Это не годится. Снимай все мокрое. Я принесу тебе халат. Твои вещи быстро высохнут.
Табризия дотронулась до его руки — его камзол тоже был влажным.
— Ты сильнее промок, — несмело сказала она.
— Я принесу два халата — Он улыбнулся.
Он вернулся с мягкими белыми шерстяными халатами и протянул один ей.
— В соседней комнате моя спальня. Иди туда, переоденься и положи сушиться свою одежду.
Кровать, стоявшая на возвышении, оказалась очень большой. Ее поддерживали четыре столба, с которых свисали бархатные занавеси. На такой, подумала она, спят короли. Шелковое белье было сухим, и Табризия накинула халат сверху, а платье и нижнюю юбку поднесла к огню. Шерстяной халат оказался ужасно велик девушке, и она поддерживала его, чтобы не запутаться.