— Все это кажется невозможным, но я не могу отрицать очевидное. Боже мой, мальчик, где ты ее нашел?
Табризия, пережившая столько потрясений за один вечер, опустилась на колени и заплакала. Парис понимал, что сейчас лучше не успокаивать ее, но Магнус кинулся ей на помощь
— Не трогайте меня! — яростно выпалила девушка, и старый граф сжался от горечи.
— Это долгая история, Магнус. Началась она лет десять — двенадцать назад. Я был с отцом в Эдинбурге, когда умерла молодая француженка. Она отдала Ангусу ребенка, и он отправил его в приют. Для меня это ничего не значило, мне было тогда четырнадцать или пятнадцать. После смерти отца я проверял бухгалтерские книги и обнаружил, что за девочку Лямонт все еще идут деньги в приют. Увидев ее, я заподозрил, что она из Кокбернов. А узнав позднее, что ее назвали в честь города, как и всех нас, убедился в этом. Я догадался, что это ребенок не моего отца, и остался только ты, Магнус.
— Боже мой, если бы я только знал! Деточка, прости меня, — тихо сказал граф.
— Я никогда не прощу, — поклялась Тэбби.
— Приют был гнусным местом, — объяснил Парис. — И каково ей теперь узнать, что ее отец — граф Ормистан? Ирония судьбы, не правда ли?
Магнус ужаснулся. Какая огромная беда случилась с ней!
— Прости, детка, я не знал о твоем существовании, — пытался он объяснить ей свою трагедию.
Табризия подняла голову и страстно заговорила:
— Приют — это ерунда. Я ведь все-таки выжила, не так ли? Трагедия — моя мать! Пять долгих лет на улицах Эдинбурга убили ее, после того как ты ее выгнал.
— Я не делал этого! — прогремел Магнус. — Я поклонялся ей, я благословлял землю, по которой ступала Даниэль! Она была самой дорогой любовью в моей жизни. Это она оставила меня, и я чуть не сошел с ума от горя, не сумев ее найти. Я все помню, будто это произошло вчера. Я был с королем Джеми в одном из бесконечных походов в Монтроуз и Абердин, а когда вернулся, она сбежала с другим мужчиной, и мать Маргарет передала мне ее последнее письмо Она писала, что не может встретиться со мной, потому что беременна от другого мужчины. А теперь я ясно вижу: все не так!
Маргарет Синклер с длинными черными волосами, обрамлявшими бледное лицо, стояла в тени. Она прижала руки к слишком декольтированному платью, как бы стараясь сдержать волнение в груди, и быстро кинулась вперед, пока Магнус не стал вспоминать, кто был с ним все эти годы и утешал его.
— Вам обоим должно быть стыдно! Отдайте ее мне. Бесчувственные! — Нахмурившись, она посмотрела на Магнуса, потом помогла Табризии встать на ноги. — Тебе надо отдохнуть. Ты на грани нервного срыва На сегодня хватит. Жар эмоций остынет в холодном свете дня.