Она охватила грудь руками, словно бы холодный ветер с моря наконец-то пробился сквозь куртку.
— Я позволила тебе уйти, уехать, потому что прекрасно знала, ведь знала тебя, как никто другой, я видела, что это не Иероним Бербелек вернулся тогда из Колесницы.
— А кто же?
— Крыса, щур Чернокнижника! — рявкнула она в ответ. — Теперь же ты возрос тысячекратно.
Бербелек рассмеялся во второй раз.
— Смейся, смейся! — наступала она, уже не отводя взгляда.
Стратегос глянул на женщину с интересом, слегка наклонив голову набок.
— Они тебя терпят, — говорила та быстро, все быстрее, сливая вис тульские слова одно с другим, — поскольку нуждаются в тебе. Выбрали себе сырье, выковали для себя оружие… Хотелось бы мне познакомиться с тем кузнецом. Ты уже этого не видишь; лишь тот, кто хорошо знал тебя издавна… Я читаю газеты, все хорошенько обдумала — а теперь вижу, что была права. Ведьме против адинатосов нужен был кратистоубийца, но она знала, что любой, достаточно сильный, чтобы победить кратистоса, тем самым является слишком сильным, чтобы она могла его контролировать; так что он не пойдет на самоуничтожение, в бой, в самое сердце какоморфии, но выкроит себе богатство на Земле. Как разрешить этот неразрешимый парадокс Формы и силы? А именно так: найти несчастного в момент упадка, в мгновения слабости — и тогда навязать ему Форму. Ты поднялся и являешься тем, кем она хотела, чтобы ты стал. Но вот когда выполнишь свое задание… Тебя изгонят или убьют. Ведь одного они не в состоянии терпеть: кратистоубийцы, вечной для них угрозы; человека, о котором со всей уверенностью известно — и который наверняка знает это же о себе — что он в состоянии встать перед кратистосом, поднять на него руку, убить. Ты заноза в боку всякого кратистоса, дамоклов меч, подвешенный над головами Сил. Не будет для тебя места на Земле. Впрочем, и на Луне. Или ты ожидаешь жалости от Иллеи Жестокой? Разве когда-нибудь обещала она тебе награду, вечную жизнь в спокойствии, убежище? Нет. И не обещает. Даже если ты каким-то образом выживешь, если переживешь Этхерную Войну — они тебя изгонят, Иероним, убьют тебя.
Тот кивнул. Протянул ладонь к ее лицу, бледной щеке.
— Знаю.
Женщина отшатнулась от его прикосновения. Он же улыбнулся, уже без тени иронии.
— Ты права, абсолютно во всем права. Но пойми: такова моя натура. Я хочу этого, мечтаю об этой битве, это моя цель.
— Да что ты мне тут глупости…
— Напиши ей, как можно скорее. Может быть, даже успеешь на праздник имянаречения своей внучки. А теперь поедем во дворец, представлю тебя князю. Ты простудилась? Держи, высморкай нос. Порте! Горячей кахвы! И закрой эти чертовы окна. Пошлешь за вещами эстле в… Ты где остановилась?