Алитея с Абелем обменялись взглядами, затем, одновременно, они поглядели на Иеронима.
Пан Бербелек уже не улыбался. Нельзя поддаваться Форме без размышлений, ведь дело не в том, чтобы и вправду вернуться в собственное детство.
Но, не успел он открыть рот…
— Начинается! — Луиза указала на арену.
Мгновение назад актеры покинули сцену. Раздалась дробь невидимых барабанов, и в ритме этой дроби на подмостки вступил сам К’Ире, которого сопровождали два черноглазых сфинкса. Сказочные создания рыкнули, барабаны замолкли. К’Ире поднял руку с золотым скипетром — и все: ему не нужно было повышать голоса, ему вообще не нужно было что-либо говорить; достаточно было одного его присутствия, позы, жеста. Все разговоры тут же утихли; публика замерла, всматриваясь в ожидании в высокого гота. Без единого слова он завоевал их внимание; но ведь и они сами желали быть завоеванными, именно за это заплатили свои деньги.
— Тебя можно на пару слов, — шепнул перс, наклонившись к Иерониму.
— Сейчас? Что случилось?
— Похоже, что здесь находится один из нимродов Второй Гренадийской компании. Я его знаю, по-моему, постоянного контракта у него нет, можно было бы попробовать его переманить.
— Ммм, ну ладно.
Извиняясь перед сидящими, они поспешно прошли к боковому барьеру.
— Это какой же? — спросил пан Бербелек, выискивая среди всматривавшихся на арену лиц. К’Ире объявил первое выступление — зрелище начиналось.
— Я солгал, — сказал Ихмет. — Никого я не видел. Как долго ты знаешь эту женщину?
— Чего? Кого?
— Эстле Амитасе, так ведь? Ее.
— Что ты имеешь в виду?
— Нет, сначала ответь. Так как долго?
— Этой зимой она прибыла в Воденбург из Бизантиона. К дяде — никогда не виденная племянница министра. Нас представили друг другу на каком-то приеме, то ли в децембрисе, то ли в новембрисе.
Перс скривился, дернул себя за ус. После этого сунул руку в карман и вынул янтарную коробочку с никотианами, угостил Бербелека. Иероним, подчиняясь форме Зайдара, молча принял никотиану. Они закурили.
Нимрод оперся плечом о деревянную переборку. Не поворачивая туловища, он повернул голову, оглянувшись над плечом к первому ряду — пан Бербелек провел его взглядом. Они видели только верхнюю часть спины Шулимы и ее головы — светлую корону волос, словно предчувствие короны невидимой, ажурного ее антоса. Женщина увлеченно следила за выступлениями демиургов какоморфов, глядя на арену вместе с остальными, и не почувствовала взгляда мужчин.
— В тысяча сто шестьдесят шестом, — неспешно начал Зайдар, прерываясь всякий раз, когда толпа издавала испуганные окрики или громкие вздохи восхищения, — я перестал работать по охране караванов Благовонного Пути и принял первые заказы на средиземноморских трассах. Плавал я, в основном, на кафторских галерах: Эгипет, Рим, Кноссос, Гренада, Черное море. Царь Бурь вновь переместился на небе — это уже был конец спокойным плаваньям по Средиземному морю. И тогда же, как ты наверняка помнишь, Чернокнижник в третий раз покинул уральские твердыни и пошел на юг — хану пришлось бежать через Босфор. Бизантион готовился к войне, он привлекал к себе стратегосов, аресов, даже нимродов; султан нанял себе Хоррор. Я плавал и туда, и в Крым. Летом в Крым прибыл Чернокнижник. Князь Херсонеса ему покорился. Все это происходило публично, над самым портом, на террасах крепости; все деревья срубили и разрушили стену, чтобы не заслоняли вид. Ты должен был видеть картины и гравюры. Я же там был. Куда не глянешь — толпы. В конце концов, как часто у смертного возникает оказия поглядеть в лицо кратистосу?