— Парсеиды, дворцовые холмы, — говорила она, а веер мягкими дугами обрисовывал царственные тени, — то есть, не холмы, но все здешнее побережье Мареота было сильно переморфировано во время Пятой Войны Кратистосов, когда Навуходоносор выпирал Химеройса Скарабея; теперь здесь размещаются городские резиденции аристократии. Понятное дело, что много времени они проводят в своих деревенских имениях, в верховьях Нила, насколько мне известно, Лаэтития именно сейчас там и находится — но вот кто же сознательно отказывается от милостей антоса Навуходоносора? Не говоря уже о том, что не слишком-то разумно слишком надолго удаляться от двора Гипатии. Лаэтития, правда, связана с ней родством через бабку со стороны отца, но… А вот и ее дворец.
Двуколка ненадолго остановилась у ворот, пара запыхавшихся виктикариев тяжело оперлась на поперечину. Эстле Амитасе склонилась к одному из стражей ворот, который подошел к повозке, шепнула что-то на ухо, затрепетала веером. Тот отдал низкий поклон, после чего выкрикнул приказ открыть ворота. Прибежали невольники с лампами. Банда портовых оборванцев заклубилась возле стража, тот каждому из них выдавал по монете. Тем временем ворота отворились, они въехали на дорожку среди пальм и гевой. Из-за поворота аллеи постепенно выступали огни дворца, рабы из темноты призывали на трех языках, скрипели колеса старой виктики, прохладный ветер нес от невидимого озера экзотические запахи, ночные птицы кричали в древесных кронах, через аллею пробежал гампарт, в ночной темноте блеснули зеленые глаза. Алитея сжала правую руку пана Бербелека.
— Спасибо, спасибо, папа.
Он только замигал. Пытался защититься, но напрасно; его охватила морфа ее счастья. Улыбка, словно немой окрик победы, улыбка, будто кубок жаркого света. Не говоря ни слова, он склонился и поцеловал дочь в лоб.
* * *
Анеис Панатакис был всем известным налоговым мошенником. Уже трижды ему обрубали правый большой палец за преступления против Казны. Его имя сделалось для эгипетских таможенников синонимом обмана и нечестности. На него работало семь бухгалтеров; седьмой занимался ведением исключительно реестра взяток. У Панатакиса было две жены, шестеро сыновей и восемь дочерей. Три сына и одна дочка уже были в могиле. Самый старший сын помогал отцу вести дело; самый младший сбежал в Хердон; Исман, любимчик Анеиса, ожидал в александрийской тюрьме казни за пиратство. Что касается дочерей — две вышли замуж за таможенников, две зарабатывали себе на жизнь в качестве гетер. Кроме того, у Панатакиса имелось шестнадцать внуков. В правом кармане своего джульбаба он носил список с их описаниями и именами — как сам утверждал, на такие мелочи у него не хватало памяти. Точно так же он объяснялся и во время процесса двух наемников, которые пытались его убить, напав темной ночью — ему никак не удавалось вспомнить их лица. Через неделю из Нила выловили остатки их одежды, серьезно потасканные крокодилами. А вообще-то, Анеис Панатакис был александрийским фактором компании Ньюте, Икита те Бербелек.