— Но вроде была там такая директива, что тот кто не меньше трех месяцев был на передовой может стать ветераном. А остальные…
— Передовая — понятие растяжимое. Три километра вроде. Да и не все же три месяца они в атаку ходили. Да, были жестокие бои, но оттуда мало кто возвращался. А остальные — кто ранен был и в госпитале валялся, кто вообще на границе передовой, например артиллерийским расчетом командовал. А чуть-что — в тыл. Ранен, понятное дело в госпиталь, но ведь был на передовой, а чем там занимался никого не интересует — значит ветеран. Особистов вспомни, много их было на передовой, однако звания и ордена с медалями получали. И тоже ветераны. Ты передовую не путай с линией фронта. Вот там героев действительно много было, да только почти никто не выжил. Настоящих героев мало кто помнит. Если в прессе не освещали. Но ради этих людей я и помогаю вам. Герои нужны, только когда империя находится под угрозой гибели, иначе, действуют не герои, а профессионалы. Теперь вы поняли Виктор?
— Да! Гляжу вам и Парабеллум дали, — заметил Виктор, глядя на появившийся из чемоданчика пистолет.
— Учите матчасть, молодой человек. Это Вальтер «P-38», — степенно объяснил ему Николай Петрович, — и причем наградной, знают, чем позабавить старика.
— А об этом можно поподробнее?
— Наградное оружие использовалось очень редко, это не медали и ордена. Это высшая награда, — он подчеркнул слово «высшая», — которая выдавалась за особые заслуги. Посмотрите, здесь не только позолоченная табличка с дарственной надписью, на рукоятке эмблема креста на фоне флага, не приваренная, это делалось все на заказ. Это своеобразный символ доверия. Поэтому оно так редко и дорого.
— И какая же надпись? — заинтересовался Виктор, — и на каком языке?
— На немецком конечно, — удивился Николай Петрович, — у отличии от вас, Виктор, я его знаю. Хоть и не свободно, но понимаю. А насчет надписи «Верному другу и соратнику». А дальше подпись «Адольф Гитлер».
Пригород Берлина. Главное здание проекта «Призрак в доспехах».
Август 1939 г.
Примерно за два дня до этого на прием к шефу гестапо Мюллеру, буквально прорвался главный секретарь партийного учета Берлина Фриц Нитман.
— Господин Рейхсмаршал! — сразу начал он после приветствия, — что мне делать? Я не могу принять в партию этого человека! Вообще, где его личное дело?!
— Насколько я помню, у вас есть приказ, — невозмутимо возразил Мюллер.
— Да, у меня имеется приказ, подписанный лично фюрером. Но его анкета… Согласно ей он русский, родился и живет в СССР, в Германии вообще никогда не был. А потом везде прочерки. Дата рождения и то прочерк. И его еще наградили золотым значком партии. Я этого не понимаю.