— По-моему, ты просто не понимаешь, Вин.
— Нет, это ты ни черта не понимаешь. Я хочу сказать — вот как должно быть. И с Гитлером то же самое. Если бы Гитлера убили, когда он только-только все это начал, никаких проблем бы вообще не было! А так на войне погибли миллионы. И что мы говорили нашим солдатам? «Иди и убей как можно больше этих сволочей». Вот о чем речь. Что нужно принимать правильные меры.
— Гитлер? При чем тут Гитлер?
— Я говорю, что с такими людьми надо что-то делать. И всегда так поступать, даже в мелочах.
— Тогда была война. Теперь все по-другому.
— Никакой разницы. Правила одни и те же. Война идет всегда.
— Ты псих, Винс.
— Да? Если я псих, чего ж ты на меня работаешь?
— Потому что я идиот.
— А эти парни? Тоже идиоты?
— Ты действительно хочешь ответа?
Все засмеялись, кроме Джо.
— Вот что я скажу. Ты коп, а значит, понимаешь, что я прав. Готов поспорить: тот, кто убил эту девушку, как ее, журналистку, которую задушили…
— Эми Райан.
— Ну да. Так вот, готов поспорить: она не первая его жертва. У этого парня многое на счету. И я уверен, что он уже сидел. Его посадили, а потом выпустили — и он ее убил.
— И что?
— Она была хорошей девушкой, ваша Эми? Она ведь не заслужила такой смерти?
Джо промолчал.
— Так вот, если бы этого парня пришибли после первого раза, он бы не…
— Невозможно угадать, на что способен человек. Теоретически.
— Поверь мне, иногда угадать нетрудно. — Гаргано многозначительно взглянул на него.
Остальные снова замычали и кивнули. Винни Зверь, в конце концов, был специалистом в этой области.
Снова измученная Кэт позвонила в дверь Рики.
— В чем дело, Кэт? Что случилось?
— Не знаю. Просто не знаю, что делать… Я…
— О Господи! Зайди.
Рики попытался ее успокоить — положил руку на плечо, жестом указал на кушетку, потянулся забрать сумочку. Все эти жесты выглядели довольно нелепо, они смахивали на морские сигналы, и Рики удивился своей внезапной неловкости. Это была новая роль, и он еще не научился ее играть. Прежний Рики — отстраненный, беспечный, скучающий, харизматичный — подходил ему больше. Но само присутствие Кэт как будто подтвердило перемену в нем — или по крайней мере в том, как его теперь воспринимала семья. Он отнюдь не был тем человеком, к которому обращаются расстроенные женщины. Он вообще мало соприкасался с женской половиной семейства — в течение всех этих лет эту связь поддерживала Эми. Она объяснялась вместо него с Маргарет, Кэт и всякими тетушками и кузинами, которые появлялись на семейных сборищах. Но теперь Кэт была здесь, и Рики хотел ей помочь.