— Я бы рад тебе помочь, Стан, но я действительно не в курсе.
— В отеле было полно народу, постояльцы и так далее. Надеюсь, кто-нибудь из них что-то вспомнит.
— Возможно.
Гедамински покачал в руках фигурку Христа.
— Спасибо. Я этого не забуду.
— Лучше забудь.
— Договорились. Прошу прощения, что вытащил тебя из постели до обеда.
Рики проводил его до дверей.
— Слушай, Стан, можно тебя кое о чем спросить? Почему ты так беспокоишься?
— О чем?
— Происходит столько серьезных вещей… Женщин душат и убивают… да Господи Боже мой, только что застрелили президента! Весь мир катится к чертям, а ты тратишь время на какие-то дурацкие ограбления. От них никому нет вреда. У леди свистнули сережки, ну и что? Страховая компания ей уплатит, и она купит новые, еще лучше. Кто тут жертва? Страховщики? Да это же едва ли не самые богатые люди на свете. Кража — лучшее, что может случиться со страховой компанией: именно так нас убеждают приобретать страховки. Больше шансов погибнуть от молнии, чем быть ограбленным, и все же, когда кого-то обчищают, десять идиотов немедленно бегут страховаться. Кража — преступление без жертв. И потом, их нельзя прекратить. Ты слышал, в прошлом году Кастро ввел смертную казнь за грабеж? И знаешь, что случилось на Кубе? Количество ограблений возросло. Да. Так в чем же смысл? Такова человеческая натура, с ней нельзя бороться. То есть я понимаю, кто-то должен расследовать эти дела, бегать по ломбардам, искать награбленное и арестовывать виновных. Но почему именно ты? Ты хороший полицейский, Стан, у тебя светлая голова. Ты должен заняться чем-нибудь серьезным, право же: искать Душителя. И не беспокоить людей.
Гедамински разинул рот.
Рики ухмыльнулся:
— Я шучу, Стан. Эй, не урони Иисуса, он хрупкий.
Детектив зашагал к двери, сказав на ходу:
— Его утяжелили.
— Что?
— Статую утяжелили. — Он приподнял фигурку. — Внутри кладут груз, чтобы при сильном ветре, зимой, кукла не упала и не разбилась.
— Откуда ты знаешь? — удивился Рики.
— Не знаю. Это предположение.
— Поэтому ты такой хороший детектив. Я бы в жизни не догадался.
— Ты не прав, когда рассуждаешь об ограблениях — что это преступление без жертв, никто не страдает, ну и так далее. Преступление есть преступление, инстинкт один и тот же. Ты смотришь на преступника, открываешь его досье и видишь прежние приговоры за аналогичные дела. Душитель… Что мы о нем знаем? Что общего во всех этих убийствах? Две вещи. Он входит и выходит, не применяя силы и оставаясь незамеченным. И что он делает, перед тем как уйти? Крадет. На что это похоже?