— Какой же ты идиот, — шепчет она мужу, — но, черт, такой милый.
Отец Милли смеется и распахивает окно жаркому ветру. Пока Милли довольно сосет, ее папаша импровизирует на тему «С мечтой о Калифорнии»[12], а жена его своим незабываемым меццо-сопрано мурлычет слова этой древней народной песни. Иногда мечты — это все, что осталось у людей.
* * *
На следующий день в ознаменование рождения Милли жена его светлости — великолепная и поразительная леди Аманза Коллинз — жалует бесплатное выступление. Указ ее прост: его светлость, правитель самого крупного в мире музыкального владения, отказывается на один час от всех прав на выступления своих вассалов. Они могут играть все, что хотят. Долг по желанию.
Вассалы потрясены. Да кто такая эта Миллисент Ка, вызвавшая столь беспрецедентную щедрость их сеньора? Однако музыканты не настолько глупы, чтобы подвергать сомнению официальное постановление, и быстренько подметают пыльный концертный зал да принимаются вовсю праздновать. Пианисты, гитаристы, барабанщики, флейтисты, саксофонисты и тенора — все играют только для самих себя.
Скачивания взрывают чарты. Критики заходятся в восхвалениях потрясающе радостной музыки. Показатели просмотров в реальном времени выше всякого понимания. И даже если несколько вассалов ворчат, когда выступления идут дольше положенного — принося его светлости кругленькую сумму в обменном долге, — то все эти пораженцы просто не удостаиваются внимания.
Однако родители Милли в эту радостную ночь участия в празднестве не принимают. Вместо этого они лежат поперек двуспальной кровати и обсуждают будущее девочки.
— Может, нам уехать отсюда? — говорит мама Милли, все еще изможденная после родов. — Музыкальная сцена Нью-Йорка еще не совсем погибла, хотя тоже превратилась в разменную монету.
— Но многие музыканты там голодают, — возражает папа Милли, баюкая дочь на своих изящных руках. — А здесь у нас есть пища и кров, старые друзья. И его светлость так любит музыку.
— Да уж, милейший человек. Только и заставляет меня петь этот чертов госпел. Что если он и с Милли так поступит?
Папа Милли вздыхает. Уж ему-то не знать, как его жена ненавидит этот старинный жанр. Но он хорошо помнит страшные сказки о мире старых денег, которые ему в детстве в Китае рассказывала бабушка. Кто-то мог заработать столько, чтобы купить само небо, в то время как сотням остальных не хватало на пропитание. По крайней мере, здесь есть работа для всех и каждого, кому она только нужна. Его друзья из тех немногих мест, где все еще поклоняются бесперспективной наличности, постоянно умоляют его помочь стать им вассалами сеньоров временного долга.