— Так вот, — продолжила Пэм, — я никогда не поверю, что у вас в деревне дамы ходят, выставив лифчик на всеобщее обозрение.
— Дамы? — задумчиво произнесла Мейда. — У нас в деревне? Что-то я не замечала там никаких дам...
В золотисто-карих глазах Пэм промелькнуло удивление, но затем она сообразила, что Мейда попросту не понимает ее.
— Хорошо, пусть не дамы. Но женщины-то в вашей деревне есть?
Мейда рассмеялась.
— Хоть пруд пруди!
— Замечательно, — пробормотала Пэм. — Назови хотя бы одну.
— Ну, к примеру, есть у нас соседка Лу Джефферсон. Это справа, а чуть ниже по улице есть Марта Хэтфйлд, потом Сюзи Смит, Эмми Литлби... А зачем они тебе?
— Сейчас поймешь. Теперь скажи, видела ты когда-нибудь вашу Лу или, скажем, Марту идущими по улице в блузке нараспашку и с лифчиком на виду?
— Лу? — хихикнула Мейда. — Марту? — Она залилась смехом. — Ну ты скажешь! Да они же старые грымзы, им лет по тридцать пять, не меньше. И потом, Марте просто нечего показывать, она плоская как гладильная доска! А Лу...
— Но в расстегнутых блузках ты их не видела, верно?
Мейда состроила гримасу.
— Пример не годится. Лу и Марта — деревенские тетки, в моде ничего не смыслят, одеваются как... как... деревенские тетки!
Пэм вздохнула.
— Ладно, вот тебе другой пример. Можешь ты представить, чтобы свой лифчик выставила на всеобщее обозрение, скажем, Мишель Обама?
Вопрос явно застал Мейду врасплох. Наблюдая за ней, Пэм подумала: сейчас спросит, кто такая Мишель Обама.
— А кто это? — сморщила Мейда лоб.
Пэм тонко улыбнулась.
— Ты нашего президента видела когда-нибудь?
Мейда задумалась.
— Такой высокий, худощавый, зовут Обама, его еще по ящику каждый день показывают?
— Правильно, — кивнула Пэм. — А с ним часто бывает женщина, тоже высокая и стройная. Вот ее-то и зовут Мишель.
Брови Мейды удивленно взлетели.
— Так ведь это жена Обамы!
— Совершенно верно. Вот и постарайся вспомнить, было ли хоть раз такое, чтобы по телевидению показывали Мишель Обаму в лифчике?
— По телевидению? — протянула Мейда.
— По ящику. — Это было против правил, Пэм избегала повторения словечек Мейды, но сейчас снизошла до сленга — так сказать, ради чистоты эксперимента.
На смазливом личике Мейды появилось выражение, будто она хлебнула уксуса.
— Ох, ну что ты скукотищу разводишь? Лучше раскрой глаза пошире и посмотри вокруг — у всех видны или бретельки, или середка лифчика, или края чашечек, особенно если кружева красивые. Мода сейчас такая! А ты про какую-то жену президента толкуешь...
Боже, кому я пытаюсь что-то доказать, привычно вздохнула Пэм. И главное, зачем?