Тонких намеков мама делать не умеет, а вот такие толстые — пожалуйста: «Петюнчик меня очень ценит как художницу, а ты не ценишь!» Нельзя сказать, что Вольт совсем не ценит, профессионализм мамин он признает, но не объяснять же после такого намека: получилось бы, что он оправдывается. Поэтому он ничего не ответил. Но мама и не ждала ответа: она была счастлива приездом Петюнчика и торопилась поделиться:
— А после выставки он еще и отнес мою папку на выставком! Папку с работами. Это теперь — на зональную. Подумай, какой заботливый: я ему говорю, что здесь рядом, а он все равно: «Ну что ты, мамусенька, тебе вредно таскать тяжести!» Донес папку и пошел погулять, он же так любит ходить пешком по Ленинграду. Сказал, что обязательно вернется если не в шесть, то в семь.
— Ну вот, уже восемь минут восьмого.
— Вот сейчас может прийти. Я не ужинаю, жду его.
— Ну а я, на всякий случай, поужинаю.
В кухне Надя нарезала тонкими палочками картошку — ясно, чтобы все было готово для очередной излюбленной Персом яичницы.
— Приехал? Будешь сам ужинать или ждать Петю?
— Сам. Его ждать — придется сразу завтракать! Тогда садись. Я тебе сделала голубцы. Нине
Ефимовне тоже, наверное, голубцы? Или картошку из солидарности с Петей? Ты ей сколько раз говорил, что лучше ей поменьше картошки, а все равно ест… А своему любимому Пете она знаешь что сказала сегодня? «Вольт мне никогда не носит папку». Вот. Ты же все для нее делаешь!
— Ну и что? Сказала она математически точно: я никогда не ношу ее папку. Не вожу то есть.
— Чего возить, когда до ее любимого Союза два шага. Перейти площадь. Что ж тебе, ради этого приезжать с работы?
— Все это подстрочный комментарий. А папку я не вожу.
— Но зачем говорить? Таким тоном! Даже Петя ей возразил: «Волька работает днем, а я сейчас свободен».
— Ладно, чего мне докладывать.
Хотя Надя все говорит справедливо, Вольту не хотелось выслушивать: что-то нестерпимо банальное в таких коллизиях между невесткой и свекровью!
Послышался звонок, и матушка бегом прошлепала открывать. Но оказалось, что это не Перс, а та же Грушева, верхняя соседка. Вошла и сразу в кухню.
— Здрасьте, добрый вечер! Ой, я вам помешала ужинать? Я на минуту.
— Что вы, Элеонора Петровна, садитесь! Хотите индийского чаю?
Надя, как всегда, обрадовалась Грушевой, зато Вольт — не очень. Понадеялся, что Грушева откажется от чая, но та жеманно согласилась:
— Ну если индийского… Все равно я только на минуту. Я к Вольту Платонычу.
— Ну что вы, как можно так официально? — забеспокоилась матушка. — Вы же Волика знаете, можно сказать, с самого детства!