Французский жених, или Рейтинг одиноких мужчин (Гринева) - страница 85

?

Внизу, у двери, я увидела Валасьена. Он глядел на лужайку, словно кого-то высматривал там. Я остановилась. Встречаться с ним мне совершенно не хотелось. В душе назревала паника: я боялась всего – его, себя. Остановившись на лестнице, я повернулась и побежала обратно в свой «номер».

Запыхавшись, я достала из сумки ключи. И с каждым поворотом ключа сердце мое билось все быстрее. Я боялась, что в своей комнате увижу незнакомого человека, который внезапно выхватит пистолет и разрядит всю обойму в меня.

«Ее надо ликвидировать, и как можно скорее».

В комнате никого не было. Не закрыв дверь, я направилась в ванную комнату и быстро осмотрела ее. Там тоже никого не было.

Древние говорили: кому это выгодно?

Я села за стол и подперла голову руками.

Кому?

Ответ лежал на поверхности: Баранову.

Я – его конкурент… Но это не подходит Баранову. Я считала его трусоватым, не очень-то способным на решительные поступки. Все-таки убить человека – это тоже поступок, как ни крути. А если все мои знания о жизни высосаны из пальца? Я – девушка, оторванная от жизни, как иногда говорила обо мне Света Чиж. И Паша иногда выдыхал с убийственной иронией – «неземная девушка». А Геня называла меня «нереальной».

Я ничего не знаю о людях, о правилах их игрищ, о психологии, о тугих узлах, где сплетаются денежные интересы, выгода… Я пыталась во всем этом разобраться, но у меня на руках было слишком мало козырных карт, и на ум мне ничего не пришло, кроме Баранова.

Он замешан в этом. Но является ли он главным заинтересованным лицом? От всех этих вопросов у меня разболелась голова, и я легла на кровать, одетая, лицом к двери. Внезапно я опомнилась, вскочила, бросилась к двери, закрыла ее и вновь опустилась на покрывало. Я не могу спать; меня всю колотит изнутри, и я не знаю, что делать. Больше всего угнетает меня именно это незнание. А еще – чувство, что меня оставили все, даже Паша, который скрыл от меня факт покупки им квартиры, хотя он не обязан был ставить меня в известность. Я ему – никто. «Неземная девушка», ставшая по воле случая его любовницей, секс с которой – немудреный и нехитрый – позволял ему отвлекаться от его насущных забот и проблем: от волгоградской тещи и жены-стервы, как говорила Света Чиж. А что я имею в результате этой… связи? Зачем она была мне нужна?

Но это не те вопросы, на которые мне нужно получить ответы в первую очередь. Не те. Мне надо подумать о другом – о том, кто хочет меня ликвидировать и что мне делать?

Мой лоб уже горит. Наверное, температура поднялась, вяло подумала я. Может быть, вызвать врача? Здесь же должен быть врач… Меня знобит, и я залезаю под одеяло, пытаясь согреться. Я лежу в позе эмбриона и чувствую, как холод пробирает меня насквозь. А если позвонить Валасьену? И что я ему скажу: «Меня хотят убить». И как он к этому отнесется? Я уже устроила ему истерику тогда, в Париже, и если я скажу ему еще и о своих подозрениях, он точно сочтет меня сумасшедшей, и тогда мне уже никак не оправдаться перед ним. Сумасшедшая русская с манией преследования! А мне не хочется, чтобы он так обо мне думал. И все же я не понимаю, почему это меня так волнует: разве мне не должно быть все равно – как и что обо мне подумает случайный знакомый, к которому я набивалась в гости? Я же не только чокнутая, но, похоже, еще и шлюха в его глазах – уже. Чокнутая шлюха. Несмотря на жуткий страх и на всю эту неопределенность, я смеюсь. Сначала тихо, неуверенно, а потом – во все горло. Я прекрасно понимаю, что у меня самая настоящая истерика, но не могу остановиться. Может быть, мне уже все равно, и я… устала бояться. Как говорила мне Геня: «Страх надо приручать, а потом вышвыривать его из головы. Долго бояться вредно, да и не нужно».