«Инфернальная женщина» Достоевского обернулась в «Суслиху» у Розанова, а потом одно и то же: у одного Анна Григорьевна, у другого «мамочка» Варвара Дмитриевна.
По себе знаю, что «инфернальная женщина» существует как стыд себя самого, с одной стороны, и как возможность мгновенного спасения (все как-то не умею сказать…). Я хочу сказать, что у отдельных («поэтических») натур есть особое предрасположение к такой женщине (оргийности). Это явление как требование отдаться безрассудно и вполне, причем — всякое «взять» представляется чем-то вроде унизительного воровства: пусть даже это «взять» выразится в гениальном творении… (бессильна молитва в любви: взять невозможно). Эта борьба разрешилась в Алпатове чувством священного роста жизни.
За «инфернальность» в деревне баб бьют: это там понимают как бабье своеволие. Очень понятно, почему Суслиха отколотила Розанова намыленной рукой по щекам и потом не давала ему 20 лет развода. Понятно, почему и у Д-го и у Р-ва остается и ненависть и готовность по одному слову ее «повергнуться со скалы». (У Алпатова: она позовет, и «священная растительная жизнь», как дым…)
<На полях> У Алпатова: он сам себе создал «инфернальную женщину». И потому: если ее и не будет, то поэт сам себе ее выдумает и в первой встречной женщине пропишет черты «инфернальной».
Вокруг поймы
(18-го — 19-го — 20 Июня)
До Зимняка на Сергиевское легковым. От Зимняка до Заболотья на Ченцовском. От Заболотья по озеру до Замошья и до Сковородина — Александр Гавр. Лахин.
От Сковородина до Берендеева и Терехова вез на лошади Максим Трунов. От Терехова до Александровки свояк Карпова. И от Александровки до Сергиева Карпов.
Погода: дожди и холод. Борис Иван, объяснил все как-то явлением солнечных пятен, а Лахин силой безбожников: «холода, всего стало меньше, даже грачей».
Трактир Ремизова в Зимняке.
Общая комната, где гамят мужики и хозяин. Алексей Никитич Ремизов за прилавком удовлетворяет их «парами» чая. Вторая комната для гостей почище, из второй видны собственные покои: ампирное кресло возле стола, на столе счеты, букет сирени, за окном колоннада, подпирающая навесы двора, под навесом лошади, свиньи, куры. Лошадь с подвязанным мешком, и по движению ямок под глазами видно, что она жует, и это знают куры: окружили голову лошади и пытаются расклевать мешок.
Школа в Деулине
Школа у самой большой шоссейной дороги. Верно, при постройке надумали окна вырубить с противоположной от дороги стороны, чтобы ученики не развлекались, кроме того, на той противоположной от дороги стороне был и юг. На восток и на север пришлись другие окна. А на север, к дороге, прирубили сортир в три отделения с тремя окошками: два дня учеников, одно дня учительниц. Так вышло в конце концов, что когда едешь по шоссе, то видишь близко к дороге школу сортиром к себе, два окошка из двух отделений открыты, а третье отделение учительниц заткнуто тряпкой, конечно, чтобы любопытные прохожие не подсматривали. Потом мы встретили воз с ящиками, наверху на ящиках (с оказией) ехала молоденькая барышня, вероятно, учительница, одетая по моде, в коротенькой юбке и длинных чулках, только чулок не было видно, они были для предохранения от пыли завернуты в газету.