— Хороший человек, — ответила она.
И так бы мы с этим остались оба, что хороший человек Максим и больше ничего. Но я сказал:
— И жена его какая тоже хорошая, вот пара-то! Правда?
— Бездетные, — ответила Анисья Ефимовна, — им можно.
— Что можно?
— Хорошими быть. Хорошие, хорошие, я ничего не могу сказать, бездетные, вот и хорошие.
<На полях> «На хитром месте котовал».
Счастье
И была мне до очевидности понятна вся жизнь, ее назначение, смысл, счастье ее, вся радость ее, наука, искусство, промышленность, хозяйство, семья, все: все человеческое дело (в создании высокой формы общения мира… как-то иначе выразить надо: ведь это захватывает и высокую индивидуальность, потому что индивидуальность — это острый угол движения общества вперед)…
С одной стороны, с другой…
Все говорили, что осушить невозможно такие болота (Бога не осушить, петуха не повернуть, а станет кто поворачивать, то Господь его повернет, лапоть шел вперед, смотришь, тот же лапоть назад идет, что лоси перевелись, грачей стали меньше. «Лоси есть!» — закричал охотник и всех сбил. «Я сам против осушки, — сказал я, — озеро интересное, охотничье хозяйство, шары». Гражданин закричал на меня, это не дело, надо осушать, нам коровы, а вам шары>{28}.
Замошье
— <1 нрзб.> зайца выгонит, некуда зайцу деваться, тут же с нами и живет.
Плес
Кувшинки еще не цветут, торчат острые зеленые резаки (мудорез), на чистом месте мы застали маленьких утят головка к головке, отдельно от них плавала матка (свиязь), стараясь нас собой отманить, но когда мы поплыли на утят и они, вытянув назад ножки, бросились вперед, она дала им сигнал, и они вмиг все исчезли под водой и затаились в резаке невидимо для нас, высунув носики на воздух возле зеленых ножей резака. После того матка полетела очень странно: она и летела и в то же время шагала своими черными лапами, оставляя кружки на голубой воде.
Так, добежав, долетев к месту исчезновения утят, она поднялась на воздух и стала описывать вокруг них круги.
Старик
— Этому старику вы не скажете, сколько лет?
— Сказать все можно, скажу — сто.
— Чуть не угадали: этому старику без трех дней рубль.
Река теряется
— река под поймой теряется.
Можно легко представить себе, что звери между собой человеком бранятся, и у них поступать по-человечески значит то же самое, что у нас по-зверски. В голодное время видели мы себя в тех же условиях, как звери, но какие звери были милые тогда в сравнении с нами! После того все, у кого осталась совесть, должны бы смириться до признания своего равенства с животными и единственной своей радостью считать находки среди зверей того прекрасного, что когда-то давно признано было называть человеческим.