Отдав в канцелярию записку ректора, он направился на розыски Франко, чтоб сообщить ему о совместной практике. На факультете воздуха, куда Олег отправился первоначально, Франко не наблюдалось. На водном сообщили, что сегодня его не видели. Дома у Франко мажордом чопорным тоном проинформировал Олега, что: «юный лэр Вассини изволил с утра удалиться на занятия по магическим дисциплинам», из чего Олег сделал вполне логичный вывод, что надо было не мучаться, бегая с розысками, а сразу поискать в «Пьяном студиозусе».
Вывод действительно был вполне логичным, поскольку именно дополнительными занятиями по магии Франко обосновывал перед доверенным отцовским слугой, по совместительству исполняющим обязанности надзирателя и казначея, свои ночные отлучки. Благо, для него, как не самого слабого из учеников факультета воздуха, не составляло особого труда устранить перегарный выхлоп и запах алкоголя, списывая перед плохо разбирающимся в магии слугой подкашивающиеся ноги и разбегающиеся глаза на последствия магического переутомления.
На удивление, в «Пьяном студиозусе» Франко тоже не обнаружилось. Впрочем, на этот раз Олег смог узнать от трактирщика, что Франко, в компании одногрупника с водного факультета, и какого-то темного, кажется демонолога, направились в «Одноглазого борова». Состояние их трактирщик характеризовал как: «Весьма накушамшись, но еще стоят»
Узнав эту информацию, Олег призадумался. После их, прогремевшей на весь город попойки при поступлении в Академию, когда крыша «Одноглазого борова» улетела в первый раз, трактир отстраивался уже неоднократно. У многих студентов-магов, появилась «милая» традиция, проводить в несчастном трактире самые разнообразные, зачастую весьма опасные опыты, совмещая их с обильной выпивкой. Нечего и говорить, что результатом этих опытов, частенько бывал раскатанный по бревнышку трактир.
Несчастное здание регулярно сгорало в синем, фиолетовом, зеленом, и даже черном пламени (последнее достижение принадлежало Олегу, чем он заслуженно гордился, поскольку повторить его с тех пор не удавалось никому, в том числе и самому Олегу в трезвом состоянии). Не менее регулярно подвергалось затоплениям (наводнения были сугубо местного масштаба, соседи не страдали), несколько раз проваливалось под землю, а как-то раз, когда там проходили гуляния воздушного факультета, ненадолго обрело способность летать. О более мелких проделках, не приводящих к полному разрушению здания, и говорить не приходится. Они происходили ежедневно.
Трактирщик стонал, ругался, жаловался в стражу, однако каждый раз отстраивался на том же месте, и вновь открывал свое заведение. Конечно, немаловажным фактором, объясняющим такую настойчивость, было то, что всякий раз, после разрушения, виновники погрома сбрасывались, с лихвой возмещая стоимость разрушенного. Однако и смелость трактирщика была достойна всяческого уважения.