К тому времени, как он закричал и замахал руками, чтобы оттолкнуть крысу, было слишком поздно, ибо другие крысы уже бросились на него, рвали когтями и зубами его тело, потом повалили и сбросили в яму к своим собратьям, обрадовавшимся свежему теплому мясу и потокам живой крови.
В последнем усилии, внушенном ему ужасом и пересилившем боль, он сбросил крыс с ног и попытался выползти наружу, но длинные черные тела навалились на него и стали заталкивать обратно, а наверху его ждала точно такая же стая, может, еще больше числом. Он судорожно цеплялся за траву, и крысы без особых усилий откусывали ему палец за пальцем своими острыми как бритва зубами. И он соскользнул обратно, попал ногой в гроб, осел на останки старухи.
Одна из крыс спрыгнула за ним вниз, и несколько мгновений он смотрел в черные глаза и на розовый подвижный нос всего в нескольких дюймах от его лица. Крыса уселась на него, вцепилась в него когтями, потом рядом оказалась другая, вся яма заполнилась извивающимися дерущимися тварями, в чьем визге потонули его стоны. Он не понимал, почему так долго не умирает, ведь он уже чувствовал, как крысы поедают его внутренности, а одна, проложив себе дорогу под ребрами, пировала на его сердце. Почему он еще не умер? Боли не было. Или она была слишком сильной, и он перестал ее чувствовать? Почему он еще удивляется, задается вопросами, мучается сомнениями? Сейчас он обязательно узнает ответ. Однако никаких открытий не последовало. Он только знал, что его едят. Потом понял, что его тело умерло, и только его мысли еще живут, а потом...
Крыса ела его мозг, она засунула острую морду в череп и откусывала куски, которые больше не функционировали, больше не оставалось рецепторов, которые воспринимали бы импульсы, и они угасали сами собой.
Солнце, вставшее над деревьями, залило светом церковь, двор и кладбище, но ни одна птица не запела, приветствуя его. Лишь откуда-то из-под старого здания доносился тихий шорох. Но вскоре и он затих.
Пендер устал. Вместе с главным лесничим Денисоном они объездили сегодня утром весь Эппинг-форест, побывали на фермах, в частных домах и государственных учреждениях. Они искали следы, оставленные крысами, и расспрашивали местных жителей. Большинство имело дело с грызунами в разное время, но ничего серьезного обнаружить не удалось.
Лег он поздно, встал рано и, обдумывая результаты вчерашнего совещания в заповеднике, от разочарования чуть не прокусил нижнюю губу. Он знал, что Стивен Говард уже давно больше бизнесмен, чем ученый, но не понимал, до какой степени. Заведующий научной частью «Крысолова» терпеливо выслушивал разгоряченных спором Пендера и Уитни-Эванса и, не меняя выражения лица, время от времени кивал то одному, то другому, почти не высказывая собственного мнения. Очень скоро Пендер сообразил, что Говард ждет, как на все это будет реагировать Торнтон, и не желает выдавать свои мысли раньше личного секретаря. Ему уже приходилось наблюдать такое поведение Говарда на совещаниях в присутствии начальства, и оно всегда его забавляло, но сейчас речь шла о гораздо большем, чем личные амбиции, и Пендер выходил из себя от злости. То, что Уитни-Эванс и Торнтон все обсудили еще до совещания, стало очевидно, когда личный секретарь предложил не пороть горячку и запретил широкомасштабные операции до получения убедительных доказательств наличия в лесу черных крыс.