– Твой мобильный! – напомнила я мужу. – Ты где его оставил?
– Слышу, – буркнул он. – Не глухой.
Он рванул из кухни, а я, присев на корточки, стала собирать оладьи с пола. Я свалила их в помойное ведро и только собиралась встать, как в дверях показался муж. Выражение его лица напугало меня. Таким он выглядел только однажды, когда сообщил мне о том, что его мать больна раком и ей осталось жить считаные месяцы, если не недели.
У меня неожиданно сел голос.
– Володя, что случилось? – прошептала я.
– Олю Юхневу убили. Из пистолета, когда она возвращалась вечером домой.
Ди спрыгнула с подоконника и пошла к двери, грациозно покачивая телом.
Оля Юхнева была одной из «незаменимых» в конторе моего мужа.
Я ахнула, прижав руки к груди, а потом разрыдалась. Муж бросил на меня напряженный взгляд и вышел из кухни, не сказав ни слова.
Ольгу Юхневу я видела несколько раз на корпоративных праздниках. Надо сказать, что нас с ней роднило стойкое отвращение к подобным мероприятиям. Эта неприязнь была написана у Юхневой на лице, впрочем, она и не особо старалась скрыть этот факт от коллег и других товарищей. Крепко сбитая брюнетка с коротким ежиком волос, крупными чертами лица и в очках с массивной оправой, Ольга была похожа на цепкого бульдога, который если уж схватит свою добычу, то ни за что ее не выпустит.
Мой муж, директор известной в Москве юридическо-консалтинговой фирмы «Норма» очень ценил Юхневу и называл ее мозговой элитой фирмы. К остальной элите он причислял, естественно, себя, Марка Калмановского, помощника Лешу Колокольцева и видного адвоката Баринова Вадима Петровича, который сотрудничал с его фирмой.
Ольга Юхнева с легкой презрительной усмешкой на лице и сигаретой, словно прилипшей, точнее, впечатанной в ее пальцы, как в роза в волосы у киношно-оперной Кармен, всем своим видом демонстрировала полное презрение к окружающей обстановке и подобному времяпровождению. Бокал шампанского в ее руке смотрелся крайне неуместно в отличие от той же неизменной сигареты; она обычно выпивала его залпом и шла в курилку, чтобы поскорее отлепить от себя светские условности. Там, в курилке, я и столкнулась с Юхневой; она предложила сигарету, и я неожиданно согласилась, хотя знала, что Дымов терпеть не может, когда я курю. Но в Юхневой было что-то приятельски-располагающее, и жест, которым она предложила мне сигарету, и ее цепкий умный взгляд – все склоняло к совместному курению, похожему на тайный ритуал сообщников.
Мы обменялись с ней всего парой ничего не значащих фраз, но у меня осталось впечатление от Юхневой, как от человека, с которым можно пойти в разведку. Сразу было видно, что человек она принципиальный, твердокаменный и в чем-то по-хорошему упертый. Такая не будет юлить или менять свои убеждения, как перчатки, в угоду моде.