Когда он открыл их опять, движение в тумане затихло, приняло более строгий порядок. Баклер понял, что был прав: это было тело, пытающееся собрать себя воедино; теперь части стали более отчетливыми, их формы более узнаваемыми.
Но по-прежнему частей оставалось слишком много...
Еще один кусок, побольше, зашевелился на земле и тоже, как и предыдущие, начал подниматься, послав более мелкие части — пальцы, глаза, языки и прочие члены — в возбужденную сутолоку, так что они сбились в рой — как мухи над собачьим дерьмом, подумалось леснику.
— Боже святой на небесах! — прошептал он, когда постепенно сформировалось два тела; грубые швы указывали места соединения, один глаз у одной из голов неловко высунулся из глазницы, ступня нелепо перекрутилась на одной лодыжке, из отверстия в плече свисала какая-то поблескивающая трубка.
Лесник почувствовал слабость в коленях и выронил прибор ночного видения, так как обеими руками схватился за дерево. Ему хотелось убежать, но не было сил. Хотелось закричать, но звуки застряли в горле. Хотелось закрыть глаза, или хотя бы отвести их, но вращение впереди не позволяло и этого.
И вот, наблюдая — вынужденныйнаблюдать, не в состоянии вырваться из гипноза — Баклер заметил, что по ту сторону тумана что-то движется.
* * *
Гровер, Крик и Микки бросились через лес в надежде убежать от страшного низкого стона за спиной, но он оставался с ними, доносясь не справа и не слева, не сзади и не спереди — он был везде, вокруг, в дюйме от головы.
Они проламывались сквозь кустарник, не обращая внимания на производимый шум, спотыкаясь о корни и рытвины; ветви и кусты, казалось, нарочно цепляли и хлестали их, словно сам лес был заодно с мучительным звуком. Они не пытались понять, что это, а просто убегали; им не было дела, что это. Они лишь знали, что никогда в жизни так не пугались. Возможно, безлунная тьма, сквозь которую они бежали, делала звук таким жутким, ведь невидимое и непонятное — союзники страха. Возможно, сама глубина и мрачность этого душераздирающего вопля так напугали их, что проникли до самого дна души, распространили всеподавляющее и гнетущее чувство отчаяния. Как бы то ни было они не задумывались о причинах этого страха. Им хотелось только оказаться подальше от этого чернильно-темного леса, и они бежали, насколько позволяли вдруг одеревеневшие ноги.
И таков был их страх, и таково желание спастись, что когда молодой Микки с разбегу налетел на дерево и, издав испуганный визг, упал с рас сеченной губой, Гровер и Крик продолжали, спотыкаясь, бежать дальше и оставили товарища ле жать в лесу среди гниющих листьев и древесным корней.