Я расхохоталась.
– Тебе? Ноги? Ну, дурак! Ну, импотент! Да на твои ноги молиться надо, а не дергать их!
Людочка посмотрела на меня недоверчиво, но была бы рада поверить.
– Вот я и говорю – придурок, – сказала она уже спокойно.
– Вот у нас какой уже список получился, – сообщила я им обеим. – Шесть подозреваемых.
– Давайте туда еще одного впишем, – предложила Светка. – Семь – число счастливое.
– А кого? – спросила я.
– Неизвестного маньяка! – Светка округлила глаза, но нам с Людочкой было не страшно, а, наоборот, весело почему-то.
– Хорошо, – согласилась я. – Пусть будет семеро. Теперь давайте думать над каждым в отдельности. Но сначала – один вопрос. – Я обернулась к Людочке. – Выпить у тебя есть что-нибудь?
– А зачем? – задала очередной идиотский вопрос Людочка.
– А затем, что тут без бутылки не разберешься, – поняла мою мысль Светка. – Я сейчас…
И исчезла за дверью.
Людочка смотрела на меня с недоумением.
– Что это сейчас такое здесь произошло? – спросила она.
Я положила ей руку на плечо. Плечо было такое же холодное, упругое и приятное. Кожа нежная и шелковистая. Удивительная кожа.
– Просто две старые подруги решали один важный вопрос, – ответила я.
– Решили? – спросила Людочка. Я ей улыбнулась. «Дурочка ты непосредственная, – подумала я. – Конечно, решили».
– Решили, Люда, – ответила я ей. – Причем в твою пользу.
Она, видно, меня так и не поняла, хотя здорово засмущалась.
– Пойду посмотрю, где там Светка. – Она встала, высвобождая свое плечо из моей руки. – Чего она так долго возится?!
Однако Людочка вернулась буквально через пятнадцать секунд. На лице ее была тревога.
– Светки нет нигде, – сказала она. – И дверь была не закрыта наружная.
– Да не волнуйся, – успокоила я ее. – Это же Светка. Побежала в магазин за своим любимым. Вот увидишь, сейчас притащит какую-нибудь французскую кислятину рублей за сорок…
– Зря она это, – сказала Людочка. – Ой, что-то у меня нехорошо на душе…
– Не паникуй, – возразила я, хотя сама тоже почувствовала смутную тревогу. – Давай пока обсудим, что мы тут понаписали…
– Давай, – отозвалась Людочка. – Кто там первый в списке?
Она уселась на кровать, но поминутно оглядывалась на дверь комнаты.
– Леня, – сказала я. – Ты как хочешь, но я не могу серьезно рассматривать такую глупую версию. Ведь у меня с ним… – я указала пальцем на потолок, – …только что была стычка. Мальчик интересный, но только для психиатра.
– Вот и я говорю – псих ненормальный. Он запросто может убить.
– Нет, Людочка, не может. Он слишком слаб для этого. Не забудь, что ты для него – олицетворение его мамы. Предательницы и беспутницы в его глазах. Он ее ненавидит, но и любит одновременно. Поднять руку на нее он может. Но убить – нет. Для него убить мать – это значит, убить самого себя.