Как говаривал один из моих наставников, «чтобы поймать предмет, надо просто протянуть руку». И заставлял нас делать одно крайне занятное упражнение: вы встаете лицом к стене в двух-трех метрах от нее, а ваш партнер начинает кидать в стену теннисные мячики. Ваша задача – поймать их после отскока. После трех лет упражнений реакция улучшается настолько, что мне удавалось ловить мяч, когда он летел еще к стене. А тут дубинка, траекторию которой можно определить по положению медленно движущегося плеча. Ха! И моя правая рука бросила в лицо немцу скатанный ремень, а левая перехватила палицу чуть ниже шипастой «головы». Сам же я развернулся к противнику правым боком. Освободившаяся правая подбивает локоть одноименной руки противника вверх и тут же бьет наотмашь в подмышку. Немца скрючивает, а дубинка оказывается у меня. Пируэт – и я стою за спиной у немца. «Хм, а это что за знакомые хлопки доносятся откуда-то из-за караулки?» – и, перехватив с проворотом дубинку, я пинаю Шлосса в почку.
Крик «Стоять!» переводчика сливается с пистолетным выстрелом у меня за спиной, а с одной из вышек, раскинув руки, рушится вниз головой часовой.
Взгляд со стороны. Тотен[89]
Чтобы выглядеть уверенным и даже немного скучающим, пришлось мобилизовать все свои актерские навыки. Хорошо еще, что некоторый опыт публичных выступлений имеется, а если покраснею от волнения, так всегда на жару списать можно. Однако Сашина смена планов выбила меня из колеи. Идя к воротам, уверенности я не ощущал никакой. Да и откуда возьмется она, эта уверенность? Я же не зубр спецназа. Роль «живца» меня не радовала совершенно. Я посреди взвода немцев, можно сказать, совершенно один и с задачей не только максимум народу положить, но и живым оттуда вернуться. Впрочем, очередность и приоритеты я для себя тут же поменял местами: заварить кашу, выбраться, а дальше уже старшие товарищи «доработают-дочистят».
Пришло осознание, что сегодняшняя переделка – это, по сути, экзамен на «профпригодность» и боевую зрелость. Либо я его сдаю, либо… Либо мне будет уже все равно. Радости подобные мысли мне не доставляли, равно как и необходимость «уработать», как сказал командир, фельдфебеля и ближайшее окружение. Пока что я не понимал, смогу ли я вообще спустить курок, ведь разница все же была существенная: стрелять в бою по мелькающим то тут, то там «целям» или накоротке, в упор – по людям, с которыми еще пару минут назад разговаривал. Я, правда, предполагал, что «старики» эту разницу уже давно для себя нивелировали, но легче мне от этого никак не становилось.