– Verboten! Nicht ходит! Abend приходит! – подняв руку в запрещающем жесте и коверкая русские слова, я пошел навстречу колхозницам.
– Пан офицер, так коровы уже готовы… – начала старшая.
– Nicht verstehen… – ответил я и добавил: – Стоят тут! – после чего поднялся на крыльцо и вошел в дом.
Интенданта ребята уже усадили на пол, предварительно завязав ему рот полотенцем, унтер был упакован аналогичным образом, а вот староста так и валялся на полу около печки.
– Так, Боксер, приведи-ка господина старосту в чувство.
Чернов кивнул и, зачерпнув ковш воды из ведра, стоявшего у двери, окатил мужика. Тот дернулся и заворочался, приходя в себя.
– Ну что, человек божий, обшитый кожей, ответишь на пару вопросиков? – спросил я, усаживаясь на табурет напротив старосты.
– Кхе, тьфу… – невразумительно ответил он.
– Что-то неконструктивный диалог у нас получается… – констатировал я и спросил: – Может, по ребрам добавить? Для повышения коммуникабельности…
– Нет, что вы хотите… господин офицер? – судя по всему, мужик решил подстраховаться, приняв во внимание то, что мы были одеты в немецкую форму.
– А может, мы не господа вовсе, а наоборот – самые что ни на есть товарищи?
– А мне поровну, что господа, что товарищи. Все одно – власть. – Похоже, что мои «шибко вумные» слова произвели на мужика впечатление.
– А расскажи нам, о чем вы с майором тут сговаривались, а?
– Дак это… он за снабжение войск отвечает… Приехал насчет заготовки мяса там, еще чего…
– И много у вас мяса?
– Дак стадо же у нас здеся совхозное. Тут на хуторе и в Головках почитай больше ста голов.
– Вот как? – Я изобразил на лице заинтересованность. – И о чем сговорились?
– Ну, он собрался машину свою за теринаром послать, ихним, немецким.
– А бабы чего пришли?
– Какие бабы? – не понял он.
– Там, на дворе. Молодка и еще одна – постарше. Тебя требуют. Если ты, конечно, староста?
– От дуры! Я же их на ферму послал, приготовить все… – и он в сердцах сплюнул на пол.
Внезапно он поднял на меня глаза и спросил:
– Так вы, господин-товарищ, откуда будете?
– Ты действительно хочешь это знать? – с некоторой угрозой в голосе спросил я. – А такую пословицу «Меньше знаешь – крепче спишь» знаешь?
Староста кивнул. Внезапно мне расхотелось ломать комедию, изображая из себя не пойми кого:
– Эй, дядя, ты до войны кем был-то?
– Скотником здесь, на ферме, работал.
– А чего это тебя немцы старостой назначили?
– Так из раскулаченных я, гражданин начальник, – определил для себя мой статус староста.
– А что это ты меня так величаешь?
– А то я человека из органов не видал? Так что говорите, гражданин начальник, что вам от меня надо… – с какой-то усталой обреченностью сказал мужик.