Мила не звонила. ФСБ невольно выдрессировало и ее через меня. Когда я уходил на встречу с Кондратьевым, она не смела звонить мне и терпеливо ждала моего возвращения столько, сколько было нужно. Впрочем, я никогда подолгу не общался с полковником. А в этот раз наша встреча заняла всего-то минут пять-семь.
– Извините!
Молодой человек с раскрытым зонтиком задел меня плечом, извинился и тотчас затерялся в людской толпе. Я брел по бульвару, где в этот час всегда было многолюдно. Я стоял посреди тротуара, пытаясь высмотреть того, кто меня толкнул. Ну, Андрюха, ты уж совсем стал подозрительным, хуже Кондратьева!
Меня толкали, я всем мешал. Нормальная жизнь, нормальные люди. Я с перепугу начал строить мрачные догадки. Да кто его знает, какие интриги плетутся в недрах Конторы! Может быть, теперь прослушивается каждый фээсбэшник, когда он общается с партнерами. Так сказать, для контроля и для предупреждения развития коррупции в светлых рядах самой могущественной организации. И Кондратьев, зная об этом, вроде как убеждал меня согласиться, а на самом деле искренне советовал отказаться от этой авантюры. Скорее всего, операция слишком опасна, а сумму обещанного гонорара следует разделить на десять… Значит, никуда я не лечу, а иду завтра на юбилей Сереги!
Теперь я осознанно осмотрелся вокруг, чтобы точнее сориентироваться – куда это я забрел? Я стоял посреди бульвара, одним торцом примыкающего к парку. Недалеко пестрел всеми цветами радуги стеклянный киоск, торгующий цветами. Что ж, заодно можно купить букет, чтобы завтра с утра не париться. Я только сделал шаг в сторону киоска, как вдруг увидел Кондратьева. Полковник двигался по тротуару метрах в пятидесяти от меня; шел он медленно, сунув обе руки в карманы плаща и не обходя луж. На бульваре парковка автомобилей была запрещена, и Кондратьев, скорее всего, шел на перпендикулярную улицу, к супермаркету, рядом с которым наверняка была припаркована его машина. Он вряд ли знал, что я здесь, а я, конечно, вовсе не собирался снова попадаться ему на глаза.
Я сбавил темп, чтобы не приближаться к полковнику, и с деланой озабоченностью смотрел в сторону, где группа подростков прыгала по ступеням на скейтбордах.
И вдруг я услышал пронзительный свист тормозов и почти одновременно – два выразительных щелчка.
Эти щелчки я безошибочно отличу от тысячи других похожих звуков: от удара хлыста, от падения кирпича, от пощечины, от автомобильных столкновений. Это были выстрелы из пистолета – резкие, чуть протяжные, чуть оглушающие, с коротким дворовым эхом.