Вокруг этих истин вращался известный спор между Кантом и Шиллером. Кант стоял на точке зрения веления долга. Он думал, что это было бы принижением нравственного закона, если бы он поставил его в зависимость от человеческой субъективности. По его мнению, человек поступает нравственно лишь в том случае, когда он отрешается в своих поступках от всех личных побуждений и всецело преклоняется перед величием долга. Шиллер же усматривал в этом воззрении унижение человеческой природы. Неужели она действительно так плоха, что ей приходится непременно устранить все свои собственные побуждения, чтобы стать нравственной! Миросозерцание Шиллера и Гете может стать на сторону только изложенного нами здесь воззрения. В человеке самом надо искать исходную точку его поступков.
Поэтому в истории, предметом которой является человек, нельзя говорить о внешних влияниях на его поступки, об идеях как веяниях времени и т. д., тем более, о каком-либо заложенном в основе ее плане. История есть не что иное, как развитие человеческих действий, воззрений и т. п. «Во все времена только индивидуумы работали для науки, а не эпоха. Это эпоха поднесла чашу с ядом Сократу; эпоха сожгла Гуса; эпохи оставались всегда тождественными себе», — говорит Гете. Всякое априорное построение планов, якобы лежащих в основе истории, направлено против исторического метода, каким он вытекает из сущности истории. Он стремится выявить, что сделали люди для успешного развития человечества, узнать, какие цели ставила себе та или иная личность, какое направление она дала своему времени. История должна всецело основываться на человеческой природе. Ее хотения, ее тенденции — нот, что должно Сыть постигнуто. Наша наука о познании совершенно не допускает, чтобы истории подсовывалась какая-либо цель, вроде воспитания человека от низшей ступени совершенства к более высокой и т. и С нашей точки зрения, равно ошибочно и рассматривать, как это делает Гердер в своих «Идеях к философии истории человечества», исторические события наподобие фактов естественных наук, как ряд причин и действий. Законы истории гораздо более высокой природы. В физике один факт так определяется другим, что закон стоит над явлением. Исторический факт, как нечто идейное, и определяется также идейным. Поэтому здесь о причине и действии можно говорить, только оставаясь совсем на поверхности. Можно ли думать, что точно передаешь самою суть дела, называя Лютера причиной Реформации. История есть по существу наука идеалов. Ее действительность суть уже идеи. Поэтому единственно верный метод состоит в том, чтобы отдаваться объекту. Всякое выхождение за него неисторично.