Так стоит Кришна как завершение. Через несколько столетий приходит Будда. Каким образом Будда оказывается, можно сказать, другим полюсом завершения? Как относится Будда к Кришне?
Вызовем перед своей душой ту характеристику Кришны, которую мы только что дали. Тогда он предстанет перед нами так: великие, могучие ясновидческие откровения древности переданы в таких словах, которые могло понимать будущее и в них чувствовать отзвук древнего ясновидения человечества. Так стоит перед нами Кришна. Его откровение есть для людей нечто такое, что они могут воспринять, о чем могут сказать себе: в нем заключена мудрость о мире, лежащем за миром внешних чувств, мудрость о мире первопричин, духовных фактов. Вот что содержится в великих могучих словах откровения Кришны. А если углубиться в Веды, во все то, завершением чего является откровение Кришны, тогда можно сказать: «Этот мир есть родина человека, — мир, который лежит за тем, что видят глаза, слышат уши, осязают руки. Ты, человеческая душа, принадлежишь тому миру, о котором возвещает Кришна».
Как могла себя чувствовать сама эта человеческая душа в последующие столетия? Она могла видеть, что эти удивительные древние откровения говорят о собственно духовной, небесной родине людей; она могла затем взглянуть на то, что ее окружает. Она видела глазами, слышала ушами, осязала вещи, думала о вещах рассудком, который никогда больше не проникнет в то духовное, о котором возвещало откровение Кришны. И душа могла себе сказать: «Есть святое учение древних времен, которое передает познания о духовной родине, окружающей нас, — окружающей мир внешних чувств, — единственное, что нам теперь известно. Мы больше не живем на духовной родине, мы изгнаны из нее — из той, о которой прекраснее всех говорит Кришна».
Тогда приходит Будда. Как говорит он о том, о чем говорил Кришна, — то есть о величии духовного мира, душам людей, которые видят окрест только то, что видит глаз, слышат только то, что слышит ухо? Будда говорит примерно так: «Да, мы живем в мире внешних чувств. Сюда вас привело то стремление, которое гонит вас от воплощения к воплощению. Но я говорю вам о пути, который может вас вывести из этого мира и ввести в тот мир, о котором говорил Кришна. Я говорю вам о пути, которым вы можете быть избавлены от мира, который не тот, о котором говорил Кришна». Как тоска по родине, по миру Кришны, звучало в следующие столетия учение Будды, поскольку Будда является последним последователем Кришны — тем последователем Кришны, который должен был прийти. И если бы Будда сам говорил о Кришне, как бы он мог говорить? Примерно так: «Я пришел, чтобы возвестить вам о Высшем, который был до меня, — возвестить о нем вновь. Направьте взор назад к великому Кришне, и вы увидите, чего вы можете достигнуть, если покинете этот мир, в котором вы не находите себя, как на истинной духовной родине. Я показываю вам пути освобождения из мира внешних чувств, я веду вас назад к Кришне!» Так мог бы говорить Будда. Он только не употребил именно таких слов. Но он сказал об этом в несколько другой форме: «В мире, в котором вы живете, — страдание, страдание и страдание. Рождение — страдание, старость — страдание, болезнь — страдание, смерть — страдание; не быть соединенным с тем, что любишь, — страдание; быть соединенным с тем, что не любишь, — страдание; достижение желанного и неумение его удержать — страдание». И когда Будда преподал свой «восьмеричный путь», — это учение не выходило за пределы того, о чем говорил Кришна, ибо это было учение о том, что дал Кришна. «Я пришел после него; пришел вслед за тем, кто больше меня; но я хочу вам указать пути назад к нему — к тому, кто больше меня». Такие тона всемирной истории звучат нам из страны Ганга.