Тот же способ мышления, который соответствует западной культуре, — исторический. А что является следствием этого исторического элемента западноевропейской культуры? Как раз познание некоего фокуса всего земного развития! Восток рассматривает развитие как повторяющийся растительный процесс каждого года. Так в каждый период выступали отдельные великие посвященные и повторяли (по меньшей мере подчеркивается главным образом то, что они повторили) то, что уже было раньше. Особенно подчеркивается абстрактным образом то, что каждый из них есть только особое выражение того Единого, что развивается от эпохи к эпохе. Имели особый интерес так представлять это развивающееся себе подобное, как в растительном царстве обращают внимание на то, что открывается как форма и не различают разные годы. Только в одном особом случае замечает человек, что и в жизни растений различаются отдельные годы. Если он описывает лилию или лист виноградника, ему неважно, было ли выращено растение в 1857 или 1867 году, потому что все лилии похожи: они — выражение лилейного рода. Только там, где это общее, повторяющееся, однородное, можно сказать — «аполлоническое» в произрастании растений переходит в «дионисийское», — там человек придает особую цену тому, что отдельные годы различаются: годы изготовления вина! Тогда ему это важно различать, а иначе ему нет никакого интереса сказать: это — форма лилии 1890 года или 1895 года.
Так Востоку было в известном смысле неинтересно (хотя сравнение не возбранялось) отличать воплощение Бодхисаттвы в третью эпоху от воплощения Бодхисаттвы во вторую или в первую эпоху. Это были воплощения «Единого». В этой склонности к Единому, в этом абстрактном заострении внимания на себе подобном и состоит неисторичность восточных рассмотрений; и это же составляет, в сущности, неисторичность всех рассмотрений дохристианских времен — за исключением историчности подхода Ветхого Завета. С Ветхим Заветом вошло подготовительным образом, а с Новым Заветом — в большей завершенности историческое рассмотрение. Тут речь идет о том, чтобы рассматривать как целое всю линию развития, взирать, не просто на то, что повторно возвращается в отдельных циклах, а на то, что составляет фокус всего развития. И по праву говорят, что это просто бессмыслица — полагать, что такого единственного фокуса развития не должно быть.
Вот тот пункт, где различные народы земного шара должны прежде всего научиться пониманию исторического развития, где они должны уяснить, что это историческое понимание, безусловно, необходимо для действительно реального рассмотрения судеб человечества. Еще и теперь можно пережить, при условии, что не фанатичное или вероисповедное, а действительно понятое христианство приносится на Восток и хочет объективно стать рядом с другими религиями Востока, что тогда там говорят: «У вас один Бог, который один раз воплотился в Палестине; у нас же много воплощений Бога — поэтому мы впереди вас!» Такой ответ является само собой разумеющимся с точки зрения Востока; он связан с особенной способностью к узрению повторений Единого. Для Запада важно, что целое имеет некий центр тяжести. Поэтому, если говорят о многих воплощениях Христа, делают такую же ошибку, как если бы кто-нибудь сказал: «Да, это бессмысленно говорить, что у весов должна быть только одна точка опоры, что на одной стороне коромысла — груз, а на другой — гири; давайте подопрем весы в двух, трех, четырех точках!» Но это-то и бессмыслица — весы могут иметь-только одну точку опоры. И если хотят понять все развитие в целом, надо найти одну точку опоры, один центр тяжести и не думать, что можно лучше подвинуться дальше, если искать последовательные воплощения Христа. В этом отношении нации, народы земного шара должны будут достигнуть понимания того, что в ходе истории само историческое мышление, историческое понимание должно было однажды выступить как в высшем смысле достойное человека.