«Еще не замечаете вы и не понимаете? Ваши души все еще затуманены?
У вас есть глаза — а вы не видите, есть уши — а вы не слышите, и не мыслите о том, что, когда Я пять хлебов преломил для пяти тысяч — сколько полных коробов вы тогда собрали? Они говорят Ему: двенадцать.
А когда потом семь хлебов между четырьмя тысячами — сколько полных корзин вы собрали? Они сказали: семь.
И Он говорит им: «Неужели еще не понимаете?» (8, 17–21).
Он делает им тяжелый упрек, что они то, что содержится в этих откровениях, не понимают. Почему? Потому что Он подразумевает: «Теперь дух Илии освободился, он живет в вас. И вы должны мало-помалу оказаться достойными, чтобы он проник в вашу душу, чтобы вы могли понимать более высокое, чем то, что понимали до сих пор». Когда Христос Иисус говорил к народу, Он говорил в притчах, в образах, потому что эти люди еще образовывали остаток тех, кто прежде видел в сверхчувственном мире в имагинациях, в имагинативных познаниях; так что Он должен был говорить к народу так, как говорили древние ясновидящие. По-сократовски, то есть следуя обычному разуму, Он мог излагать тем, кто как Его ученики происходили из ветхозаветного народа. Он им мог разъяснять притчи, Он мог говорить, обращаясь к новому пониманию, к тому, что стало обычным для человечества после того, как угасло древнее ясновидение. Но благодаря тому, что дух Илии подступил как некая групповая душа к двенадцати, проник в них как общая аура, — тем самым они сделались или, по меньшей мере, могли сделаться ясновидящими в некоем высшем смысле; теперь они могли то, чего не мог достигнуть каждый в отдельности, узреть все двенадцать вместе, просветленные духом Илии-Иоанна. К этому хотел их воспитать Христос.
К чему же хотел Он их воспитать? Что такое, в сущности, весь рассказ об умножении хлебов? Один раз, разделяя пять хлебов на 5000, - остатки наполняют двенадцать корзин; второй раз — семь хлебов на 4000 — остатков семь полных корзин. Да, это была всегда странная вещь для толкователей Библии. Теперь толкователи пришли к согласию между собой, они говорят: «У людей был хлеб с собой, и когда их рассадили рядами, тогда они распаковали его. — Это есть то, что, так сказать, по традиции стоит у тех, кто хочет придерживаться Евангелия. Если принимать вещи таким внешним образом, тогда они низводятся до какой-то внешней драпировки, до внешней церемонии. Тогда неизвестно, зачем все это было рассказано. С другой стороны, нельзя, естественно, думать и о черной магии, хотя действительное наколдовывание большого количества хлеба из пяти или семи хлебов было бы черной магией. Но здесь не может быть речи о черной магии, но также не может иметь место и тот процесс, который кажется особенно правильным филистерам, что люди принесли с собой хлеб и распаковали его. Здесь подразумевается нечто особенное. Я при разборе других Евангелий указывал на это, и в самих Евангелиях достаточно ясно указано на то, в чем здесь дело.