Вторым было то, которое происходило, как уже указывалось, из того, что более естественным, натуральным образом жило в самом еврейском народе. Моисей был тем, кто к потоку, текущему через поколения от Авраама, Исаака и Иакова, дал присоединиться другому, что было в мире, насколько это было возможно в его время. Но при этом всегда должно было сохраняться то, что так тесно было связано с природой древнееврейского народа. Для чего был избран этот народ? Для того чтобы создать подготовку к тому времени, представление о котором мы попытались сделать наглядным для наших душ, говоря вчера о Греции и, в особенности, об Эмпедокле. Мы тем самым указали на время, когда у людей исчезли древние способности ясновидения, когда они потеряли способность взирать в спиритуальный мир, и взамен появилась способность суждения, которая свойственна «Я», когда выступает само на себя указующее «Я».
Привить этому «Я» то, что может быть привито ему из природного существа человека через его кровную организацию, — для этого был избран древнееврейский народ. В этом народе должно было быть изжито все то, что может быть изжито через физическую организацию человеческого существа. С физической организацией человека связана интеллектуальность. Из физической организации древнееврейского народа должно было быть почерпнуто то, что могло питать те способности, которые связаны с интеллектуальностью. Другие народы давали, так сказать, просвечивать в земную организацию тому, что приходило из посвящения, — значит, извне. То, что могло возникнуть благодаря самой человеческой природе из кровных связей, — это должно было возникнуть из кровных связей внутри древнееврейского народа. Поэтому так строго держались того, чтобы кровная связь была непрерывна и чтобы каждый нес в себе способности, которые передаются через кровь со времен Авраама, Исаака и Иакова. «Я» привязано к крови и должно быть через кровь древнееврейского народа привито его организации, а это может быть осуществлено только через наследственность.
Я уже указывал на то, что обозначено в Ветхом Завете принесением в жертву Исаака Авраамом и воспрепятствованием этому жертвоприношению: что именно этот народ был избран Божеством в дар человечеству и что этим человечеству дан внешний физический сосуд для начала «Я». Что этот физический сосуд дан Божеством человечеству в древнем еврейском народе, обозначено тем, что Авраам готов принести своего сына в жертву. Но с Исааком Авраам пожертвовал бы той организацией, которая должна была дать физическую основу для интеллектуальности и с этим для начала «Я». Он получает его назад и вместе с этим — всю организацию обратно в дар от Бога. В этом грандиозность этой отдачи Исаака обратно (Быт. 22, 1-19). Таким образом мы обозначили то, что как духовное течение выступает, с одной стороны, в сцене Преображения, в имагинации Моисея. — Все, что именно через еврейский народ, как орудие, должно течь к деянию Мистерии Голгофы. А что в имагинации в Илии? Тут надежно приведено в связь то, как целостность Божественного откровения, живущего в еврейском народе, соединяется с тем, что совершается через Мистерию Голгофы. В 4-й книге Моисея, в 25-й главе, представлено, как Израиль был соблазнен на идолослужение, но был спасен одним человеком. Благодаря решительности одного человека происходит то, что израильтяне, люди древнееврейского народа, не были полностью вовлечены в идолослужение. Кто этот человек? Это — тот, о котором в 4-й книге Моисея рассказывается, что он имел силу выступить перед древнееврейским народом, которому угрожала опасность подпасть влиянию окружающих народов и предаться идолослужению: он выступил за Бога, явленного через Моисея. Сильная душа! Это выступление за Бога обычно передается в немецком переводе словом «рвение», но это рвение мыслится не в дурном смысле, но означает просто — «с силой вмешаться». Там мы читаем у Моисея (Чис.,25,10–12):