Наше время легко смотрит свысока на то, что египтяне называл своими богами. Про это говорят:» несущественная абстракция». Современный человек гораздо более суеверен. Он привязан к другим богам. Если верующий не молится им и не почитает их, то он склоняется перед ними как раб, не замечая, что понуждает его.
Мы должны всегда помнить, что, расходясь, мы не должны унести с собою суммы истин, но мы должны взять общее впечатление, — впечатление чувства которое всего правильнее принимает форму, известную теософу как волевой импульс к внесению теософии в жизнь и к ничем ненарушимой твердости /в теософии/. Представим себе одну картину. Теперь так часто слышишь: «Ах, эти теософы, они в своих ложах выдумывают всякие фантастические вещи; это какое-то подземное, духовно-подземное человечество». Теософов теперь часто принимают, как презренный класс людей, необразованных, неученых. Должно ли из этого для нас вытекать малодушие? Нет, если мы вызовем перед душою картину и в своем чувстве так охватим содержание этих лекций, что оно получит окраску в этой картине. Нечто подобное вспоминается нам ив прошлом. Мы вспоминаем, что нечто подобное происходило и в древнем Риме. Мы видели, что христианство впервые распространилось именно в древнем Риме. Со справедливым восхищением мы смотрим, например, на Колизей, построенный царственным Римом. Но мы не смеем бросить взгляд на людей, стоявших тогда на высоте своего времени, — на то, как они сидели в цирке и смотрели, как на арене сжигали христиан, как жгли ладан для того, чтобы кверху не возносился запах от сожженных трупов.
Теперь обратим взор на презренных. Они жили в катакомбах, в подземных переходах. Тогда, распространенное теперь христианство должно было прятаться. Внизу воздвигали первые христиане алтари, на гробницах своих умерших. Внизу были их святыни, их удивительные знаки. Мы будем охвачены удивительным настроением, когда теперь мы пройдем по катакомбам, по подземному презренному Риму. Христиане знали, что было их участью.
Если бы могли знать это теперь те, которые хотят завоевать духовное миросозерцание, если бы они получили уверенность христиан. Если бы теософы могли жить, презираемые современной ученостью, зная, что они работают для того, что будет цвести и преуспевать в будущем. Если бы они могли научиться переносить всю неприязнь современности! Мы работаем для будущего. Но мы должны это чувствовать со скромностью и без высокомерия; если чувствовать это правильно, то чувствуешь это со скромностью.
Исходя из такого чувства, попытаемся удержать то, что возникло перед нашей душой. Извлечем же это, как силу, и будем далее действовать между собой в истинном смысле по-братски.