— Однажды, — прошептала она, — если судьба смилостивится надо мной... и над ним...
— Погоди-ка! — вскричала Анна. — Я слышу голоса. Король и его слуги уже пришли.
Обе женщины замолчали и прислушались — до покоев, где еще совсем недавно раздавались только звуки горьких рыданий королевы, донеслись крики герольдов:
— Дорогу его всемилостивейшему величеству!
* * *
Король вновь почувствовал свой возраст.
Нога его разболелась так сильно, что он вынужден был лежать в постели, а поскольку королева попала в немилость, то перевязывать его ногу было вменено в обязанность одному из его придворных.
Король раздражался по пустякам — он рычал от боли, вскакивал, чтобы ударить перевязывавшего его придворного, но тут же, застонав от боли, валился на постель.
Сейчас ему было не до прелестей миледи Саффолкской. Более того, ему хотелось, чтобы королева, позабыв о своем пустяковом недомогании, была рядом и ухаживала за ним. Было время, когда он ругался на нее за то, что неосторожным движением она причиняла ему боль, но теперь понял, какими искусными были ее маленькие пальчики.
Король с нежностью вспоминал их, и чем нежнее становились его чувства к ней, тем сильнее он злился на тех, кто настроил его против Катарины.
Он послал за ее врачом.
— Что случилось с нашей королевой? — потребовал он ответа. — Что это за рыдания, о которых все говорят? Похоже, у нее какое-то горе?..
На что доктор Венди отвечал:
— Ваше величество, боюсь, что королева совсем больна. Она при смерти от меланхолии.
— Значит, она страдает?
— У нее сильное эмоциональное расстройство, сир.
— Она мешает мне отдыхать своими рыданиями.
— Их нельзя остановить, ваше величество. Ее отчаяние так велико, что ничего нельзя сделать.
Король отпустил врача.
Он знал, отчего заболела его жена. Он уже слышал раньше подобные рыдания. Иногда они приходят к нему во сне. Порой они слышатся ему в пении церковного хора.
Кейт, должно быть, узнала, что ее ждет.
Она не была развратной. Король не сомневался в ее верности. Но она слишком возомнила о себе, раз позволяет себе учить его. Она думает, что очень умна, — женщине не подобает вести себя так.
По правде говоря, его огорчало ее отчаяние. «Она не так меня поняла!» — подумал он.
Он лишь дал согласие, чтобы ее допросили, только и всего. Завтра ее должны были отвезти в Тауэр. Он не собирался сделать ей ничего плохого — пусть только докажет, что не погрязла в ереси, вот и все. Сам он допрашивать ее не намерен — он король, а не следователь. Пусть допросят другие, а ему сообщат о результатах.
Если Кейт невиновна, ей нечего бояться.