— О моей собственной! — вскричал он.
— Вашей? — Катарина сделала попытку высвободиться, но очень слабую, поскольку именно этого ей и хотелось — сидеть рядом с Томасом, чувствовать на своих плечах его руки, слушать слова, которые она жаждала слышать больше всего на свете. — И с каких это пор... вы задумались о женитьбе?
— С той самой минуты, как увидел вас, — последовал ответ. — Именно тогда я и начал думать о браке.
— Вы забываете, что я совсем недавно стала вдовой.
— Нет, милая моя Кейт, вы не вдова, ибо никогда не были настоящей женой! Сиделкой — вот кем вы были, Кейт.
— Но... могу ли я думать о замужестве, когда тело моего мужа еще не остыло в гробу?
— Ба! Да ему просто повезло, что он умер своей смертью. Король никогда не прощает тех, кто выступал против него. А больному старику лучше умереть в своей постели, чем гнить в цепях, как, Констебль. Он был глупцом, ваш муж.
Но Катарина не могла позволить, чтобы о человеке, который был ее мужем, говорили такие слова, даже тому, кого она любила.
— Он делал то, что считал нужным, — с теплотой в голосе произнесла она. — Он всем сердцем верил в правоту римского дела и потому поддерживал его.
— Тот, кто поддерживает дело папы римского против короля — просто дурак, ибо он живет в пределах досягаемости королевского гнева и вне досягаемости папской помощи.
— Не все такие честолюбивые, как сэр Томас Сеймур.
— Кто честолюбив?! Я?!
Катарина отодвинулась от него и с холодком в голосе произнесла:
— До меня дошел слушок, что вы невероятно честолюбивы и намерены вступить в брак по расчету.
— Это верно, — ответил Томас. — Я действительно хочу жениться по расчету. Я рассчитываю, что брак принесет мне счастье. Я рассчитываю, что женюсь на женщине, которую люблю.
— Кто же это может быть? Принцесса Елизавета?
— Принцесса Елизавета?! — Сеймур мастерски изобразил на своем лице изумление. — Чтобы я... женился на принцессе! Это вам приснилось, Кейт.
— Значит, вы так долго оставались холостяком не потому, что ждали, пока та, на которой вы хотите жениться, достигнет брачного возраста?
— Я так долго оставался холостяком, потому что женщина, на которой я хочу жениться, только теперь обрела свободу и может выйти за меня замуж.
— Как бы мне хотелось, чтобы это было правдой! — вздохнула Катарина.
Томас рассмеялся и прижал ее к себе.
— Кейт, Кейт! — с упреком промолвил он. — Вы, должно быть, сошли с ума. Ревновать к ребенку!
Катарина удовлетворенно улыбнулась.
— Говорят, что, следуя по пути честолюбия, учишься терпению, — напомнила она Томасу.
— Терпение! Я никогда не обладал этой добродетелью. Поэтому я не буду больше ждать и еще раз поцелую эти губки. Как приятно было сидеть в этой комнате с окнами на двор, рядом с человеком, который обещал подарить ей такое счастье, которого она никогда не знала.