— Подходит, — признала Кэт.
— Мне уже давно пора одеваться как взрослой.
Кэт обняла и поцеловала ее.
— О, миледи, если бы вы знали, как мне не хочется, чтобы вы становились взрослой!
— Но почему?
— Потому что я боюсь. Боюсь вашего взросления.
— Но почему, дорогая моя Кэт?
— Я боюсь за вас. Сейчас говорят: «Да она еще совсем ребенок...» — и думают о вас как о ребенке... не играющем никакой роли в политике.
— Но ведь это не так, госпожа Эшли! И я совсем не хочу, чтобы люди думали, что я не играю никакой роли.
— Но так безопаснее... до тех пор, пока...
— Пока?
— Ну, вы знаете, о чем я говорю.
— Тогда встань на колени и поцелуй мне руку. С этими словами Елизавета сияла с руки браслет и положила его себе на голову.
— Что вы делаете, миледи! — в ужасе вскричала Кэт.
— Но мы же здесь одни, так чего же нам бояться? Только смотри, Кэт, не вздумай болтать об этом!
— Не буду, миледи.
Елизавета взяла Кэт за ухо и больно сжала его.
— Ты слишком много болтаешь с господином Парри.
— О, мое ухо! Мне больно. Отпустите же, вцепились, как дикая кошка. Отпустите мое ухо... ваше... ваше величество!
Елизавета расхохоталась, и браслет упал на пол.
— Плохой знак! — побледнев, сказала принцесса.
— Чепуха! — воскликнула Кэт, ползая по полу в поисках браслета. — Вот он, дайте-ка я надену его вам на руку... где ему и надлежит быть. Храни вас Бог, любовь моя. Храни вас Бог!
— Кэт, глупая, почему ты плачешь?
— Потому что люблю вас, моя дорогая госпожа, люблю так сильно, что мне и самой иногда становится страшно!
— Я знаю, чего ты боишься. Ты опасаешься, что меня постигнет участь той, о которой мы никогда не говорим, да, Кэт? Так давай же поговорим о ней сейчас... чтобы потом... уже больше никогда не затрагивать эту тему. Скажи, я похожа на нее?
— Нет.
— Она ведь была красавицей, правда?
— Ее очарование складывалось не из одной только красоты.
— Но ведь и это не спасло ее. Ни ее очарование, ни красота... не смогли спасти ее от гибели.
— Она была необузданной и полной огня, — сказала Кэт, — и многие мужчины любили ее. Среди них был и король. Говорят, что он никого не любил так сильно. Но и это тоже не спасло ее.
— Он сделал ее королевой... вознес на недосягаемую высоту и тут же низринул в пропасть. Но я стану королевой по праву, ибо я — дочь короля. Запомни это.
— Я никогда об этом не забываю, миледи.
— И если мне хочется носить черное бархатное платье, я буду его носить.
— Носите, если хотите, но только не думайте, что мне это нравится.
— Ну почему тебе не нравится? — жалобно спросила Елизавета.
— Потому что вы в нем выглядите старше своих лет.