— Любимая моя, — вскричал Томас. — Я больше никогда в жизни не обижу тебя!
И тогда она обратилась к нему:
— Я вам не верю, милорд.
— Кейт, Кейт, разве ты забыла, как мы любили друг друга?
— Нет, не забыла, но вы преподали мне очень жестокий урок. Миледи Тируит, мне кажется, что я умру. Я не хочу жить.
Адмирал умоляюще взглянул на леди Тируит:
— Как мне успокоить ее? Что мне сделать, чтобы она поверила в мою искренность?
Леди Тируит стало жалко его, хотя она прекрасно понимала, что именно он был причиной того, что Катарина потеряла интерес к жизни.
— Я лягу рядом с ней, — заявил Томас, — успокою, и в ее душе вновь воцарится мир. Она поверит, что я...
— Нет, — сказала Катарина. — Все кончено. Я умру. Мне незачем дальше жить.
— А как же твоя любовь ко мне? — вскричал Томас. — А как же наша дочь?
Но она в изумлении посмотрела на него, словно не понимая, о чьей дочери он говорит.
— Я лягу с тобой, — сказал Томас.
— Нет! — в страхе закричала Катарина. — Нет!
— Ей вредно так расстраиваться, — сказала леди Тируит.
Томас отошел от кровати, не зная, что делать, полный отчаяния и терзаемый угрызениями совести. Катарина закрыла глаза.
— Пусть она поспит, — шепнула леди Тируит. — Сон быстрее, чем что-либо другое, вернет ей душевный покой.
Катарина лежала, слушая голоса, звучавшие в ее ушах. Ей казалось, что вокруг нее шепчутся какие-то люди. Ей чудилось пылающее от удовольствия лицо юной принцессы и сияющие глаза ее мужа, глядящего на нее. Ей казалось, что она слышит голоса, которые говорили ей, что слухи о Томасе и Елизавете оказались правдой, — он действительно хотел жениться на принцессе, считая ее более лакомым кусочком, но ему пришлось довольствоваться королевой... до поры до времени.
Да, пока ему пришлось довольствоваться королевой, но, когда она умрет... он женится на Елизавете.
Катарина не хотела больше жить. Она была уверена, что Томас не любит ее и не желает. Вся трагедия заключалась в том, что, как бы он ни уверял ее и что бы ни произошло в будущем, она уже больше никогда не поверит ему. Она больше никогда никому не поверит.
Она сама создала себе кумира и поклонялись ему — теперь она поняла, что у этого кумира были глиняные ноги. Скоро ее поглотит тьма — она манила, обещая покой.
«Не бойся меня, — казалось, говорила она, — я — это то, что тебе нужно, то, чего тебе хочется. И этого же хочет для тебя и он».
* * *
Солнечным сентябрьским днем джентльмены и эсквайры из числа приближенных королевы внесли свинцовый гроб, в котором лежала Катарина, в маленькую часовню в замке Садли.
Стены ее были завешаны черной материей, на которой, как напоминание собравшимся о том, что покойная была королевой, был вышит не только герб Сеймуров, но и короля Генриха VIII, чьей шестой женой она была.