- Пошли! - говорит Шея бойцам. - Труп на обочину спихните.
- А что с этим? - спрашивает Саня Скворец, стоящий возле водителя. Тот лежит на животе, накрыв голову руками. Услышав Саню, чеченец поднял голову и, поискав глазами Хасана, крикнул ему:
- Эй, брат, вы что?
- Давай, Сань! - говорит Шея.
Я вижу, как у Скворца трясутся руки. Он поднимает автомат, нажимает на спусковой крючок, но выстрела нет, - автомат на предохранителе. Чеченец прытко встает на колени и хватает Санькин автомат за ствол. Санька судорожно дергает автомат, но чеченец держится крепко. Все это, впрочем, продолжается не более секунды. Димка Астахов бьёт чеченца ногой в подбородок, тот отпускает ствол, и заваливается на бок. Димка тут же стреляет ему в лицо одиночным.
Пуля попадает в переносицу. На рожу Плохиша, стоящего возле, как будто махнули сырой малярной кистью, - всё лицо разом покрыли брызги развороченной глазницы.
- Тьфу, бля! - ругается Плохиш и оттирается рукавом. Брезгливо смотрит на рукав, и начинает оттирать его другим рукавом.
Санька Скворец, отвернувшись, блюет не переваренной килькой.
Уходим.
Плохиш крутится возле машины. Я оборачиваюсь и вижу, как он обливает убитых чеченов бензином из канистры, найденной в грузовике.
Через минуту он, довольный, догоняет меня, в канистре болтаются остатки бензина. Возле грузовика, потрескивая, горят два костра.
…Оставшееся возле корпусов отделение выстроило восемь чеченцев у стены.
- Спросите у своих, кто хочет? - тихо говорит мне и Хасану Шея, кивая на пленных.
Вызывается человек пять. Чеченцы ни о чём не подозревают, стоят, положа руки на стены. Кажется, что щелчки предохранителей слышны за десятки метров, но, нет, они ничего не слышат.
Шея махнул рукой. Я вздрогнул. Стрельба продолжается секунд сорок. Убиваемые шевелятся, вздрагивают плечами, сгибают-разгибают ноги, будто впали в дурной сон, и вот-вот должны проснуться. Но постепенно движенья становятся всё слабее и ленивей.
Подбежал Плохиш с канистрой, аккуратно облил расстрелянных.
- А вдруг они не… боевики? - спрашивает Скворец у меня за спиной.
Я молчу. Смотрю на дым. И тут в сапогах у расстрелянных начинают взрываться патроны. В сапоги-то мы к ним и не залезли.
Ну вот, и отвечать не надо.
Связавшись с нами по рации, подъехал БТР из заводской комендатуры. На броне - солдатики.
- Парни, шашлычку не хотите? - это, конечно, Гоша сказал.
- C почином вас, ребятки!
Все ждут, что Семёныч скажет. Ну, Семёныч, ну родной…
- Десять бутылок водки на стол.
- Ура, - констатирует Гоша спокойно.
- Нас же пятьдесят человек, Семёныч! - это Шея.