— Слава Аллаху, мой господин, что вы так предусмотрительны и осторожны. Теперь уже все позади, вы уже дома, и угроза бунта давно миновала.
— Мы еще не дома, Абдулла, — покачал головой Великий визирь.
— Тогда, господин, думаю, вы не будете так уж сильно удивлены, услышав новости, которые я вам принес. И поверите мне. — Вытащив из широкого рукава халата филигранный флакон с клочком бумаги внутри, я извлек записку, показал ее своему господину, после чего прочел ее вслух.
Пальцами правой руки Великий визирь стиснул свой крючковатый, похожий на клюв хищной птицы нос и внезапно сильным движением резко дернул его вверх — хорошо знакомый мне жест, говоривший о том, что Соколли-паша измучен и одновременно раздражен до крайности. После этой процедуры его лицо некоторое время казалось чуть ли не курносым.
— Клянусь Аллахом, Абдулла, я просто не в состоянии думать сейчас о таких вещах, — простонал он.
— Мне очень жаль, господин. Но все это удивительно хорошо вписывается в общую картину, в особенности если иметь в виду попытки бунта, о которых вы мне только что рассказали. Похоже, Мураду до безумия хочется занять место отца.
— Но ведь так и будет рано или поздно.
— В таких случаях лучше рано, чем поздно. И если верить той записке, которую я принес, это случится завтра. Честно говоря, я бы не очень удивился, если бы узнал, что принц, покинув Магнезию, уже мчится в столицу.
— Ты считаешь, что за всем этим стоит женщина из гарема?!
— Я это знаю.
— Но как ей это удается?
— Точно не могу сказать. Но у нее есть евнух. Это какое-то чудовище.
— Клянусь Аллахом, ты бредишь, Абдулла! Какой-то кастрат и… и женщина!
— Он венгр, — коротко бросил я, мало-помалу приходя в отчаяние.
Рука Соколли-паши, которую он поднял, чтобы потереть глаза, замерла на полпути. Визирь нервно моргнул:
— А она?
— Венецианка, господин.
— Ты хорошо знаешь эту женщину? Ты веришь, что она способна на такое?
Я задумался. Моя госпожа и его мать были единственными женщинами, которых он когда-либо знал. Конечно, ему уже было известно, что сын султана Селима тоже уже стал отцом и у него появился наследник. Но чего он точно не знал, так это кто была та женщина, ставшая матерью наследного принца. Впрочем, похоже, ему не было до этого ровно никакого дела. Он никогда не видел Софию Баффо. Он вообще ничего не знал о ней. А напрасно: кому кому, а Великому визирю следовало это знать. Но во всем были виноваты мусульманские обычаи.
— Способна, господин. И на это… и на многое другое.
Соколли-паша пожевал губами. Еще один знакомый жест — это значило, что он, отбросив сомнения, тщательно переваривает полученную информацию.