После того, как Решетов побывал на следствии, он вызвал Костричкина. Костричкин вошел в кабинет в тог момент, когда Решетов заканчивал телефонный разговор с Москвой.
— Товарищ полковник, явился по вашему приказанию, — доложил Костричкин.
— Садитесь, лейтенант, — мягко проговорил Решетов.
До глубокой ночи Решетов беседовал с Костричкиным. За это время он дважды связывался с Москвой, а также с крупным областным центром, расположенным на севере страны.
На следующий день Костричкин самолетом отбыл в командировку по специальному заданию Решетова.
Северный город встретил Костричкина сильными морозами. Мохнатым инеем обросли телеграфные провода, ветки деревьев, иней оседал на бородах, бровях и усах людей, делая их похожими друг на друга. Но холод, видно, нисколько не обескураживал здешних жителей. На улицах царило оживление. Из жерл высоких заводских труб тянулись к небу прямые светлые султаны дыма. В спокойном пульсе города Костричкин ощущал бодрость и силу. Он невольно позавидовал северянам. Даже в валенках, меховой шапке — ушанке и длинном тулупе, надетом поверх шинели, он чувствовал, как мороз пробирает его до костей.
В областном Комитете госбезопасности были предупреждены о его приезде. Костричкин, не мешкая, оформил документы и в розвальнях, запряженных парой горячих коней, тронулся к конечной цели своего путешествия — в Новый поселок. В начале пути Костричкин скептически отнесся к столь отсталому виду транспорта, но впоследствии горячо поблагодарил товарищей из Комитета за розвальни — другим транспортом не проехать по занесенной снегом дороге.
Возница оказался на редкость молчаливым человеком. За все сорок пять километров пути он не обмолвился ни словом. И Костричкин мог без помехи отдаться мыслям о Майе. Случайно встретив девушку в ту ночь, когда были пойманы шпионы, он почувствовал непреодолимое влечение к ней. Это было чувство, не испытанное им ранее, и Костричкин ощутил себя целиком в его власти.
В ту памятную ночь судьба дважды столкнула его с Майей. Благодаря его вмешательству, она избежала смерти. И хотя они так и не смогли обменяться ни словом, благодарный и нежный взгляд Майи глубоко проник в душу молодого человека. Костричкин дважды навестил ее в больнице. Оба раза он был очень молчалив и мысленно ругал себя за это; Майя же легко вела беседу, и ж чувствовал, что готов бесконечно слушать ее милый голос, смотреть в застенчивые глаза. Однако больничный режим строго ограничивал время свидания, и лейтенант покорно уходил. Часто, не решаясь зайти в палату, он справлялся о состоянии здоровья Майи у дежурных врачей и сестер. Настоящая пытка наступила, когда она исписалась. Зайти к ней Костричкин не решался. Только перед своим отъездом позвонил в больницу, спросил, как здоровье, и объявил, что внезапно уезжает в командировку Сейчас, полулежа в розвальнях, он очень сожалел, что не зашел попрощаться. И дал себе слово по возвращении зайти к ней, а там будь что будет! От этого на душе сразу повеселело. Костричкин достал папиросу и закурил.