Эвакуация населения и ценностей прошла для Лукьяна Андреевича как бы стороной. Он не собирался сниматься с насиженного места. Зарыл в огороде золотые часы с цепочкой, браслет и кольца покойной жены и стал ждать дальнейших событий. Его хромота помогла избегнуть мобилизации в армию. А пока что надо пореже попадаться людям на глаза. И он отсиживался дома. Трудно было только сладить с дочкой — пятнадцатилетней Таней. Та так и рвалась уехать со своими подружками — комсомолками. Пришлось пойти на хитрость, пообещать дочке выехать на днях.
Сам же он уезжать никуда не собирался, а решил дождаться, когда фронт отодвинется, и при новой власти открыть свою мастерскую. Сослуживцы эвакуировались в первые же дни войны. Так что косых взглядов или осуждения опасаться не приходилось. К счастью, помещение парикмахерской осталось целым.
Когда нагрянули немцы, Таня поняла, что отец обманул ее. Она наговорила ему дерзостей и категорически заявила, что будет пробираться к своим. Лукьян Андреевич слезно стал просить не покидать отца одного, клялся, что не эвакуировался потому, что подвели товарищи. Мол, пообещали машину, а слова не сдержали. Железную дорогу бомбили, он боялся рисковать жизнью единственной дочери. В этом была доля правды. Лукьян Андреевич действительно любил свою Таню. Она пожалела отца и осталась с ним, но была замкнутой, молчаливой.
Как — то ночью над районом, где они жили, завязался воздушный бой. Звено советских истребителей вступило в ожесточенную схватку с превосходящими силами противника. Таня, выбежав во двор, увидела, как один самолет загорелся и, охваченный пламенем, рухнул на землю.
Бой продолжался недолго. Но то, что она видела советские самолеты, наполнило душу Тани большой радостью. Она долго не могла уснуть. Вдруг ей почудился тихий стук. Таня вскочила и бросилась к двери, но ее опередил отец. Он долго возился с засовом, потом вышел за дверь. Таня услышала сдавленный шепот и, встревоженная, толкнула дверь. Постепенно освоившись с темнотой, она разглядела опиравшегося на палку человека в военной форме. Это, как выяснилось, был тяжело раненный советский летчик. Он истекал кровью и просил убежища. Старик наотрез отказал: в такое тревожное время, он не может рисковать семьей.
Таня оттолкнула отца, обхватила летчика за талию и, велев опираться на ее плечо, увела прочь. Лукьян Андреевич знал: дочь ведет летчика в пещеру, что за железнодорожной насыпью. С чувством досады он вернулся в дом и лег в постель. Но тревога за дочь гнала сон. Не дай бог, заметит кто — нибудь. Яркая молния все чаще озаряла окна. По стеклу забарабанили первые крупные капли дождя. В следующую минуту разразилась гроза.