Вдобавок к четырем дочерям, чьи разнообразные достоинства мы только что перечислили, бог благословил графа Рошервилля еще одной, пятой по счету, леди Энн Милтон, которой участь была предначертана с младенческих лет. Родители ее, совместно с ее теткой, порешили, что когда Гарри Фокер достигнет подходящего возраста, леди Энн выйдет за него замуж. С этой мыслью она свыклась еще тогда, когда бегала в фартучках, а маленький грязнуля Гарри приезжал весь в синяках из школы в Драммингтон, или к себе домой в Логвуд, где леди Энн часто гостила. Оба они подчинились решению старших без ропота и возражений. О том, чтобы ослушаться отца, леди Энн не могла и помыслить, как не могла Есфирь помыслить о том, чтобы не выполнить велений Артаксеркса. Наследник дома Фокеров тоже не прекословил. Отец сказал ему:
— Гарри, мы с твоим дядюшкой сговорились, что придет время — ты женишься на леди Энн. Она бесприданница, но хороших кровей и с лица приятна, а я тебя обеспечу. Ежели откажешься — получишь после матери ее долю, да будешь, пока я жив, получать две сотни в год.
И Гарри, знавший, что его родитель не бросает слов на ветер, отвечал:
— Ладно, сэр, если Энн согласна, так и я не против. Она очень недурна.
— И в жилах у ней течет лучшая кровь Англии, Та же, что у твоей матери, что у тебя, — сказал пивовар. — А это самое главное.
— Ладно, сэр, как угодно. Когда я понадоблюсь, дернете сонетку. Только это ведь не к спеху. Вы, надеюсь, не "будете нас торопить? Я бы хотел до женитьбы еще пожить в свое удовольствие.
— Живи, кто тебе мешает, — благосклонно разрешил родитель, и затем они почти не возвращались к этому предмету; мистер Гарри продолжал развлекаться на свой лад, только повесил небольшой портрет кузины в своей гостиной, среди французских гравюр, любимых актрис и танцовщиц, скаковых лошадей и дилижансов, что были ему по вкусу и составляли его галерею. Портрет был но бог весть что — простенькое круглое личико с кудряшками, — и, нужно признать, не имел никакого вида рядом с мадемуазель Петито, танцующей на радуге, и улыбающейся мадемуазель Редова в красных сапожках и уланской шапке.
Леди Энн Милтон, будучи обручена и пристроена, выезжала в свет меньше, чем ее сестры, и часто сидела дома, в большом особняке на Гонт-сквер, когда ее мамаша и остальные девицы отправлялись в гости. Они разговаривали и танцевали с бесконечно сменявшимися кавалерами, и историям об этих кавалерах не было конца. А о леди Энн была известна одна-единственная история: она — невеста Гарри Фокера, и ни о ком другом ей думать не положено. История не особенно занимательная.