— Тетушкиной бриллиантовой булавке!
— Везет негодяю! — сказал Брафф, ткнув меня в бок, и пошел своей дорогой,
И, право же, я и сам полагал, что мне повезло.
ГЛАВА VIII
Повествует о счастливейшем дне в жизни Сэмюела Титмарша
Уж не знаю, отчего так случилось, но через полгода после описанных событий наш статистик мистер Раундхэнд, который прежде так восхищался и мистером Браффом, и Западно-Дидлсекским страховым обществом, внезапно с ними обоими рассорился, забрал свои деньги, весьма выгодно продал свои акции на пять тысяч фунтов и навсегда с нами распрощался, всячески понося при этом и самое Компанию, и ее директора-распорядителя.
Секретарем и статистиком стал теперь мистер Хаймор, мистер Абеднего сделался первым конторщиком, а ваш покорный слуга — вторым и получил оклад двести пятьдесят фунтов в год. Сколь неосновательны были клеветы мистера Раундхэнда, выяснилось со всей очевидностью на собрании акционеров в январе 1823 года, когда наш директор в блистательнейшей речи объявил полугодовой дивиденд четыре процента из расчета восьми процентов годовых, и я отослал тетушке сто двадцать фунтов стерлингов — проценты с ее капитала, помещенного на мое имя.
Моя достойная тетушка, миссис Хоггарти, безмерно этим восхищенная, отослала мне обратно десять фунтов на карманные расходы и осведомилась, не следует ли ей продать недвижимость в Слоппертоне и Скуоштейле и все деньги поместить в наше замечательное предприятие.
К кому же тут было мне обратиться за советом, как не к мистеру Браффу. Мистер Брафф отвечал мне, что акции можно приобрести нынче лишь по цене выше номинальной; а когда я напомнил, что в продаже имеется на пять тысяч акций по номиналу, он сказал: что ж, раз так, он готов продать на пять тысяч своих акций по этой цене, ибо западно-дидлсекских у него избыток, а для других его предприятий ему потребны наличные. К концу нашей беседы, о сути которой я обещал уведомить миссис Хоггарти, хозяин расщедрился и заявил, что решил учредить должность личного секретаря директора-распорядителя и что место это он предоставляет мне с дополнительным окладом в пятьдесят фунтов.
У меня и без того было доходу двести пятьдесят фунтов годовых, да у мисс Смит семьдесят. А как у меня положено было поступить, едва у нас будет триста фунтов в год?
Разумеется, Гас, а от него и все мои сослуживцы знали о моей помолвке с Мэри Смит. Папаша ее был офицер военного флота и притом весьма заслуженный; и хотя Мэри принесла бы мне, как я уже говорил, всего семьдесят фунтов в год, а я при нынешнем моем положении в фирме и в лондонском Сити вполне мог, по общему мнению, сыскать себе невесту и побогаче, однако же все мои друзья согласились на том, что семья эта почтенная, а сам я был рад-радешенек соединиться с милочкой Мэри, да и кто бы не радовался на моем месте. Уж конечно, я не променял бы ее на дочку самого лорд-мэра, будь у той даже сто тысяч приданого.