Маня растерялась: он действительно жил далеко от Земли, это не ошибка. Но как и о чем с ним разговаривать?.. Она вообще не умеет… И не в силах объяснить, как пахнет весна… А кроме того…
Маша осторожно взглянула на провожатого, бесстрастно вышагивающего рядом. Сердце тревожно постукивало, пытаясь разобраться в происходящем.
Она смущенно провела руками по своей простенькой курточке, в который раз тоскливо сознавая свою некрасивость, несуразно длинный рост… понимая, что совершенно не знает, куда девать руки. Они ей непрерывно мешали. Разве такой нескладной дылдой может кто-нибудь увлечься всерьез?..
Со старших классов Маня страдала от ужасных красных прыщей, часто гноящихся и оставляющих на лице непроходящие рубцы, следы и отметины. Инна Иванна отвела как-то дочку в косметический кабинет, где ласковая женщина с мягкими ватными руками сделала чистку, убрав с Машиного лица большую часть безобразия. На чистки приходилось ходить раз в месяц, зато щеки и лоб перестали так угнетать и досаждать Мане. Хотя сейчас ей не мешало бы снова попудрить явно блестевший нос. Хорошо, что в темноте он не бросается в глаза. Но гению, видимо, этот блеск не мешал. Или он, все-таки находясь где-то далеко от мокрой улицы, просто не замечал Маниных недостатков и уродств.
А их было немало. Например, Машка родилась лопоухой. Сначала она этого не замечала, потом — старалась не обращать внимания, удачно скрывая свои лопухи волосами, но однажды попробовала заложить волосы за уши, ужаснулась и впала в истерику.
— А ты не зачесывай волосы за уши, — вполне логично заметила мать. — Подумаешь, проблема!
Но для Мани это действительно стало проблемой.
— Ну, в кого я такая безобразная?! — оплакивала себя Маша. — У вас ни у кого нет таких отвратительных ушей!
Раздраженные родители и бабушка долго от нее отмахивались, но, наконец, Инна Иванна не выдержала ее слез, сдалась и отвела дочку в Институт красоты.
Операция прошла неудачно, швы нагноились и болели. Отец ругался, мать и бабушка нервничали.
— У меня болят швы… — жаловалась Маша врачу, делавшему операцию.
Доктор реагировал флегматично.
— Не должны…
— Но они не знают, что не должны! — сердилась Маня.
— Сама хотела — сама и терпи! — говорила мать. — А зачем ты хочешь быть красивой? Неужели ты думаешь, что красота очень много значит в жизни? Поверь мне, это совсем не так. Просто очередная юношеская глупость и возрастное заблуждение.
Маша терялась, не знала, что отвечать, но от своего стремления упрямо не отказывалась: ей нравилось заблуждаться.
Терпеть и мучиться после операции пришлось долго, зато каким выстраданным, а потому особенно огромным, невероятным счастьем стали для Маши плотно прижавшиеся к голове маленькие уши!