На пороге комнаты замялась мать с чашками в руках.
Маша торопливо застегнула сапоги, схватила шубку и, не попрощавшись, вылетела на улицу. В лицо больно ударил злобный ветер, обрадовавшийся случайному беззащитному прохожему, над которым можно вволю поиздеваться.
Маня остановилась, задохнувшись.
Да, все правильно… Так оно и должно быть…
Лохматая Вовкина голова над черно-белыми клавишами… Его словно подтаявшие изнутри зрачки…
"Занесло начальную дорогу, заметет остаток понемногу милостью отзывчивой судьбы… Господи, спасибо за подмогу…"
Вслед за мучительно долгой и холодной зимой, наконец, до Москвы долетели влажные добрые западные ветры. Очевидно, от Бертила и Леночки.
Снег начал неохотно темнеть и, расползаясь в грязь, тянуться ближе к земле. Небо распахнулось в вышину и в ширь, окна недоуменно смотрели чудовищно грязными стеклами, а машины снова, собрав всю волю в кулак, двинулись в атаку на безответных пешеходов.
Весна была дружная… Какая глупость! Что за бездарное словосочетание! С кем и почему она вдруг так подружилась?.. С людьми? С солнцем? С вымытыми небесами?
Обдумывая эти вопросы и проваливаясь в бездонные лужи черного тротуара, однажды вечером Маша вдруг увидела на объявлении возле Политехнического Сашину веселую фамилию. Маня неловко споткнулась взглядом о мокрые грязные афиши, облепившие серую стену, зацепилась за них и тормознулась. Отец Александр читал лекцию о церковных праздниках… Батюшка… Подмосковный приход… Помнишь ту Пасху?..
А Володя никогда не упоминал о том, кем стал его лучший друг Мум…
Маша неуверенно толкнула тяжелую дверь, толком не понимая, чего она хочет. Исповеди? Отпущения грехов? О чем она собирается с ним говорить? Что ей нужно обязательно сказать? О чем вспомнить? О чем спросить?
Этот неотвязный страх, такой мучительный синдром завтрашнего дня, о котором говорил Бройберг…
— Саша, ты помнишь меня?
Узкая светлая бородка, все те же длинные волосы… Батюшка внимательно вгляделся в ее лицо.
— Здравствуй… Я видел тебя как-то возле нашего дома… Подходить не стал… Иногда я вспоминаю твои стихи…
— Мои? — удивилась Маша. — Они были очень плохие, слабые… Хорошо, что я быстро это поняла, иначе потратила бы всю жизнь на графоманскую борьбу за строчки в журналах и озлобилась бы вконец…
Саша посмотрел ей в глаза.
— Да, ты потратила жизнь совсем на другое… Но одно удачное стихотворение у тебя все-таки было… Ты его написала Вовке… Во всяком случае, он в этом уверен…
— Какое стихотворение? — прошептала Маша. — Я никогда не показывала ему ни одной строчки… И тебе тоже…