— Ты упоминала младшую сестру…
Абигейл кивнула. Она отставила бокал с вином и быстро-быстро заморгала, чтобы не позволить себе расплакаться.
— Я не видела ее с тех пор, как не стало нашей мамы. Социальные служащие разделили нас и отдали разным опекунам… Зачем я тебе все это рассказываю? — спросила она, переведя дыхание. — Тебе чем-нибудь помочь?
— Приготовь салат, если есть такое желание.
Эбби, расстроенная, принялась нарезать овощи. Так случалось всякий раз — стоило ей только вспомнить о давних потерях, как она подолгу не могла вернуть себе спокойствие.
Закари, видя ее состояние, забрал из рук женщины нож и доделал все сам.
— Прости, — пробормотала она, смахнув предательскую слезу.
— Ничего страшного, — кивнул мужчина.
И тут Абигейл порывисто обхватила его за плечи и прижалась губами к его рту. Закари с удовольствием принял такую горячность сочных женских губ. Его лишь удивило, с какой решительностью и силой ее гибкие пальцы вонзаются в кожу его спины. Это возбудило его не на шутку.
Эбби с трудом выпуталась из его объятий.
— Эй! Это простой поцелуй, — нахмурившись, проговорила она.
— Что мешает пойти дальше? — спросил Закари, привлекая девушку к себе.
— Прости, — вновь прошептала она.
— Ладно, — кивнул Зак. — Салат готов, мясо тоже.
Хмурые, оба сели обедать.
— Зак… послушай, — в завершение трапезы обратилась к нему Эбби. — Давай будем считать, что ничего не было.
— А ничего и не было, — равнодушно отозвался мужчина, догадываясь, что такой ответ наверняка заденет ее.
Он не ошибся, хоть внешне Абигейл и не показала своего разочарования.
И тем не менее Зак предложил ей переночевать в особняке, якобы потому, что в нем были те удобства, каких не было в маленькой комнатке туристического центра. А Эбби охотно согласилась, потому что скучала по пенной ванне.
Зак знал, что тонет.
Черная соленая вода кругом — в глазах, во рту, всюду. Какое удушающее, давящее, мертвящее чувство… Погружаясь, ничего не видя, на ощупь, отчаявшись, но все-таки стремясь глубже, откуда уже не всплыть ни с ней, ни без нее, он искал Циану.
Вот. Он что-то чувствует. Это ее рука. Бессильно торчит наружу. Сама же Диана зажата в машине, идущей ко дну.
Вспышка света слепит его. Звук давит на перепонки. И неугомонное сердцебиение, его сердцебиение. На самом дне мира.
Он еще держит эту обмякшую руку. Он еще борется с водой, с собственным телом, с пылающими легкими, толкающими его на поверхность. Он не поддается. Но ее пальцы соскальзывают с его руки, как жемчужины с разорванной нити.
И только черная вода кругом. Он один. Полночь.