Клара, конечно, понимает, что в любой семье ссоры неизбежны, но мне бы крайне не хотелось, чтобы о нашей размолвке узнали в салоне миссис Розенфильд.
— О, салон старой скряги и склочницы миссис Розенфильд — это святое, — с иронией заметил Майкл.
— Благодаря ей, между прочим, ты владеешь двумя ресторанами, принадлежавшими прежде ее бестолковому зятю.
— О том, что Роберт бестолков, тебе наверняка известно со слов его "распрекрасной" тещи-грымзы.
— Не смей так отзываться о пожилой и всеми уважаемой леди.
— Уважаемой такими же старыми грымзами и сплетницами. Не представляю, как ты можешь пить с ними чай и при этом не давиться бисквитами!
— Ты злой, Майкл. Зря я разубеждала в этом столько лет миссис Розенфильд. Ты ни разу не принял ее приглашение. А ведь это большая честь.
— Думаю, ты в красках расписала ей, что я помешан на музыке, что я не от мира сего, как и все творцы, и прочее, и прочее. В общем, нисколько не сомневаюсь в твоем таланте лгать, глядя в глаза.
— Майкл, у тебя это получается не хуже, поверь мне.
— Нет, дорогая. Для меня ложь — это наказание, мучение. Все мое естество отталкивает неискренность, меня буквально воротит от лжи.
Представь только, в каком тошнотворном состоянии мне приходится существовать последние пятнадцать лет. Я сказал "существовать", потому что назвать время, проведенное с тобой в браке, жизнью у меня язык не поворачивается.
— Однако пятнадцать лет назад перед алтарем ты поклялся мне в вечной любви.
— Ты сама знаешь, какая тогда была ситуация.
— Нет, не знаю. Поведай свою версию.
— Брось, Синтия. Не будем ворошить прошлое.
— Ну почему же? У нас теперь много времени на разговоры. Слава богу, ты больше не сидишь днями и ночами за роялем.
— Слава богу?! — взревел Майкл. — Ты… ты…
Синтия с вызовом взглянула ему в глаза.
— Ну давай, Майкл, скажи, что ты обо мне думаешь? Оскорби свою жену. Давай же! Чего ты ждешь?
— Будь проклят тот день, когда я решил взять тебя в жены. Пожалел несчастную девушку, оставшуюся совсем одной на белом свете. Ты даже в день свадьбы была похожа на печального ангела. Совершенно убитая горем.
— Из жалости? Так, значит, ты женился на мне из жалости?!
— Да, — твердо ответил Майкл.
— Стал моим благодетелем?
Майкл кивнул.
— Я не верю тебе. Ты женился только для того, чтобы я и дальше покрывала твое преступление.
Так было гораздо надежнее. Жена не станет свидетельствовать против собственного мужа.
— Я еще раз тебе повторяю, что я не убивал твоего брата! — крикнул Майкл.
— Во-первых, незачем так орать. Впрочем, я уверена, что в таком шикарном номере предусмотрена безупречная звукоизоляция, но все же… А во-вторых, Майкл, ты ведь и сам не веришь в то, что говоришь.