До самого утра спасенные мылись в матросском душе, пили кофе, отдыхали. Им никак не верилось, что они вдруг стали людьми и находятся в нормальных человеческих условиях.
Большинство спасенных были больны. По мере того как китайцев доставляли на судно, им сразу же оказывалась медицинская помощь. Судовой фельдшер не успевал один управляться, пришлось попросить на помощь военного врача капитана Андронникову, находившуюся среди пассажиров. Она и Грибанов в качестве переводчика всю ночь вели прием больных.
Уже рассвело, когда закончили работу.
— Я хочу на свежий воздух, Иннокентий Петрович, — устало проговорила Андронникова, снимая больничный халат. — Пойдемте на палубу, составьте мне компанию.
Они вышли на полубак. Густой серый туман по — прежнему лежал на море. Пароход почти стоял на месте. Вода чуть — чуть проглядывала в тумане, была гладкая, свинцовая.
— Устали, Наденька? — спросил Грибанов, когда они остановились у фальшборта. (Наденькой ее почему — то все называли на судне).
Андронникова была высокая, статная девушка с нежным смуглым лицом. Ее броская красота невольно привлекала взоры людей. На судне ее, пожалуй, все обожали и были её поклонниками. Трудно сказать, или не замечала она своей красоты, или не придавала ей никакого значения, потому что держалась хоть и строго, но просто, может быть, даже подчеркнуто просто, не одаряя кого — либо особым вниманием, не выказывая ни к кому особого расположения. Грибанов познакомился с ней еще в первый день плавания; как и все, он был очарован ею и не скрывал перед ней этого.
Сейчас смуглые щеки ее пылали свежим румянцем, большие черные глаза под широкими бровями вразлет, обычно немного хмурые, смотрели грустно и были особенно выразительными, прелестными.
— Устала не от работы, а от всего увиденного, — вздохнула она, заглаживая назад выбившиеся из — под берета прядки шелковистых волос. — Бедные люди, они все дистрофики в последней степени истощения. Иннокентий Петрович, а вы, должно быть, хорошо говорите по — китайски? — Она живо повернула к нему свое лицо и зябко стала кутаться в шинель, наброшенную на плечи.
— Почему вы так думаете?
— Они точно выполняли все, что я требовала, а вы переводили. Я заметила, что они с первого слова понимают вас. Я подумала тогда: «Как это здорово — знать языки других народов, уметь разговаривать с человеком любой национальности!“ Скажите, а вы и еще знаете какие — нибудь иностранные языки?
Грибанов, улыбаясь, ласково посмотрел на нее:
— Боюсь, как позавчера, обвините меня в хвастовстве. Помните, когда я рассказал о приключениях на пограничном катере?