Второй тренажер, равно как и третий, Валере удалось пробить через местный Союз афганцев. Его председатель оказался давним знакомым Кузьмича. Материалы заказывали из Новосибирска. Собирали, что называется, всем миром. Упрямство Альки вошло в поговорку.
А она тренировалась, тренировалась, тренировалась …
После банкета поехали в сауну. Традиция, заведенная когда-то Паровозом, не прервалась и при новом «папе».
Захмелевший Теремок немного заплетающимся языком вещал:
– Ты эта… Колян… конкретно крут, ага… Не устал от этого всего?
Лацкий пожал плечами. Устал – не устал, какая разница? Работы предстояло много.
– Молодец! Хвалю! – Теремок шлепнул его по плечу и, покачиваясь, отправился в бассейн. Хлопнувшись в воду с грацией бегемота, он вынырнул, шумно отфыркиваясь.
Вытираясь огромным банным полотенцем, он неожиданно изрек:
– Но тебе, Колян, пора уже подумать о том, чтобы на пенсию уйти. На заслуженный, так сказать, отдых.
– С какого… ? – Недоуменно спросил Лацкий.
– С такого! – Зло прищурился Теремок. Хмеля в его голосе как не бывало. Лацкий невольно напрягся. Что-то шло не так…
Теремок свистнул. Дверь отворилась – и на пороге выросла парочка широкоплечих хлопцев. В руках они держали пистолеты с глушителями.
– Э, Терем, ты что, с дуба рухнул? – Возмутился Лацкий.
– Коляяян, – медоточиво протянул «папа». – Ну что ты как маленький, а? Дело ты свое сделал, заводики собрал в одну кучку, теперь можешь спокойно валить отсюда. А то, знаешь ли, сильные у братвы подозрения насчет смерти Паровоза. Как-то очень он вовремя для тебя ласты склеил, сечешь?
Лацкий почувствовал, как откуда-то из глубины поднимается волна леденящего ужаса. Теремок и не думал оставлять правую руку покойного Паровоза на свободе. Лацкого просто хорошо использовали. Построили его руками неплохой бизнес. А теперь хозяин заводов оказался ненужным. Лишним звеном в цепочке.
Он вспомнил, как настойчиво Теремок продвигал на ключевые посты в промышленной империи своих людей. Директора предприятий, входивших в «детище» Лацкого, были ставленниками «папы».
– Не хочешь сам уйти? – С притворным сожалением спросил Теремок. – Ну, так я на это и не рассчитывал. Живым ты будешь слишком уж гоношиться. Ты взобрался на вершину, дружок. Выше некуда, а ниже ты не захочешь. Валяйте, парни…
Звук негромких хлопков был последним, что услышал в своей жизни Лацкий.
– Ну, Алька, ну, ты человечище! – Школьный приятель Сережа Калинин с чувством обнял девушку. – Никто не верил. Никто! А ты смогла…
– Да, старушка, ты всех обломала, – заметил кто-то из толпы.