— Ого, мадемуазель изволит гневаться!
— Представь себе! А если тебя что-то не устраивает, скатертью дорожка!
Она явно удивилась и возражать не стала:
— Ладно, Бланш, не пыли! Заметано, я больше ничего не скажу.
Я сочла, что одержала внушительную победу. Что же мешало мне заговорить с ней в таком духе раньше? Скорее всего, страх сорваться с катушек. Зато теперь я убедилась, что в состоянии одернуть интриганку, не выходя из себя. Что ж, намотаем на ус и при случае повторим этот подвиг.
Вышеописанный героический эпизод воодушевлял меня в течение нескольких дней. И дома, и в университете я гордо игнорировала супостатку. Если же поглядывала на нее исподтишка, то лишь для того, чтобы наконец уяснить, красавица она или уродина.
Вопрос как будто бы несложный, но мне никак не удавалось найти на него однозначный ответ. Обычно, чтобы сказать, красив кто-нибудь или нет, не приходится долго думать — это видно само собой, и ломать голову не надо. К тому же не в красоте интерес. Внешность — не самая загадочная сторона человеческой личности.
Но с Христой — случай особый. Фигура у нее была безупречной, это бесспорно, а вот лицо… сразу не скажешь. Поначалу она производила совершенно ослепительное впечатление, даже тени сомнения не возникало, что перед вами самая красивая девушка на свете — так лучились ее глаза, так сияла улыбка, такой свет исходил от всего ее облика, так покоряла она всех и каждого. Никому не приходило в голову, что это пленительное создание может быть некрасивым.
А мне теперь приходило. Я одна знала страшную тайну, которая, хоть сама Христа об этом и не догадывалась, открывалась мне каждый день. Эта тайна — лицо Антихристы, проявлявшееся, когда рядом не было никого, а потому не было нужды никого обольщать и ослеплять, — что же до меня, то я была для нее меньше, чем никто. Поэтому, когда мы оставались вдвоем, я замечала, как она меняется до неузнаваемости: теряют блеск и оказываются маленькими и блеклыми глаза, сползает улыбка и поджимаются губы, сходит сияние с лица, и становится видно, что черты его тяжеловаты и грубоваты, шея неизящна, а низкий лоб выдает уровень ума и красоты.
Она вела себя со мной как жена с мужем после многих лет брака, которая не стесняется ходить перед ним с бигуди на голове, в засаленном халате и вечно не в духе, а для других приберегает пышные локоны, кокетливые наряды и милые ужимки. «Но опостылевший муж, — с горечью думала я, — может в утешение вспоминать время, когда волшебное создание старалось покорить его; я же получила парочку мимолетных улыбок, и точка — зачем тратить обаяние на такую рохлю!»