Оказывается, Христа жила в самом Мальмеди. Полное метафизическое соответствие: она и должна была жить в таком буквально зловещем месте.
Ну а очередное вранье, будто она живет в деревне, что ж, одно к одному: видно, старалась запутать следы.
Интересно, что она скрывала? Какой смысл выдумывать такую ерунду? Чем ближе: я подходила к ее кварталу, тем сильнее сгорала от любопытства. А когда нашла дом, не поверила своим глазам. Если бы на почтовом ящике не стояло имя Билдунг, я бы решила, что ошиблась. Передо мной был роскошный особняк XIX века, настоящее родовое гнездо какого-нибудь буржуазного семейства из романов Бернаноса.
Теперь ясно, почему в справочнике не указан телефон владельцев этой махины: они наверняка занесены в красный список. Такие люди не любят, чтобы их беспокоила разная мелкая сошка.
Я позвонила. Дверь открыла какая-то женщина в фартуке.
— Вы мать Христы? — спросила я.
— Нет, я приходящая прислуга, — ответила она, несколько опешив.
— А доктор Билдунг дома? — наобум продолжала я.
— Он не доктор, а директор заводов Билдунга. А вы кто?
— Я подруга Христы.
— Так вы хотите видеть мадемуазель Христу?
— Нет-нет! Я готовлю ей сюрприз.
Если бы я выглядела повзрослее, она бы, наверное, вызвала полицию.
Дождавшись, пока дверь закроется, я украдкой сделала несколько снимков фасада.
Потом зашла в один из тех баров, которые успела обойти, и сказала, что мне надо позвонить. Около телефона взяла справочник и в желтых страницах нашла: «Заводы Билдунга: фосфаты, химикаты, удобрения». Одним словом, процветающий отравитель окружающей среды. Я переписала все эти сведения, включая перечень и местонахождение заводов.
Почему маме сказали в справочной, что в этом районе нет никого по имени Билдунг? Может, заводы Билдунга здесь так знамениты, что само слово перестало восприниматься как фамилия живого человека и превратилось в марку фирмы, как Мишлен в Клермон-Ферране?
Больше мне было нечего делать в этом городе зла, и я села в брюссельский поезд. День прошел не зря. За окном вагона валил снег.
Через два дня снимки были готовы.
Мне было как-то стыдно выкладывать родителям всю правду. Противно быть ищейкой, и я никогда не стала бы уличать Христу во лжи — не всякий обман достоин порицания, — если бы это не было единственным средством помешать ей подмять под себя нас всех.
Я позвала маму с папой в свою — бывшую! — комнату, все им рассказала и показала фотографии внушительного дома Билдунгов.
— Ты что, частный сыщик? — презрительно сказал папа.
Я заранее знала, что окажусь виноватой.
— Я бы и не подумала копаться в Христиных делах, но она распускает о вас гнусные сплетни.